Джентльмен-авантюрист - Джо Беверли Страница 6

Кейт Бергойн.

Не преуспевающий, но такой высокий, сильный. Такой бесстрашный и быстрый, без размышлений выхвативший шпагу. От воспоминаний о том, как он бросился в атаку, у нее до сих пор захватывало дух. Такой красивый.

И что создает эту красоту? Резко очерченные черты, твердый подбородок, впалые щеки… но и нечто большее. Все в нем, включая уверенность, сквозившую в каждой линии.

Кейт признался, что у него мало денег, но явно не привык к бедности. Его одежда отлично сшита и в хорошем состоянии, в том числе и шейный платок, отделанный дорогим кружевом. Пруденс знала цену кружевам, постепенно продавая все, что у нее имелось. Кейт мог добраться до Лондона со всеми удобствами, продав какие-нибудь мелочи, но просто не знал этого.

Отбросив мысли о госте, Пруденс убрала булавку в дальний угол ящика и сунула в карман шиллинги. Потом разожгла огонь в очаге, чтобы вскипятить чайник.

Позавтракав хлебом и чашкой чая из корней одуванчиков, Пруденс взяла лист почтовой бумаги, которой почти не осталось, очинила перо и принялась составлять правильное письмо Эрону.

Она придумала только одно тщательно взвешенное предложение, когда через заднюю дверь вошла Хетти Ларн.

— Ваш хлеб, мисс Юлгрейв.

Пруденс отложила письмо в сторону.

— Спасибо, Хетти.

— Не за что.

Хетти казалась худенькой и непритязательной, но в ней был свет, всегда изумлявший Пруденс. Как можно светиться, когда живешь в бедности «Двора белой розы»? Возможно, Эрон считал, что двор увит розами даже в марте, однако название происходило от заведения на Хай-стрит, которому принадлежала эта земля.

«Белая роза» — это название таверны.

Хетти жила в соседнем домике со своим мужем Уиллом и двумя маленькими детьми, которые сейчас улыбались, прячась за юбки матери. Подбежал Тоби, виляя хвостом. Ребятишки с радостным смехом присели поиграть с ним.

У матери Пруденс было доброе сердце, но где бы они ни жили, она настаивала на том, чтобы держать соседей-простолюдинов на расстоянии. Сама Пруденс была не способна на неучтивость. За домами находился общий участок земли, где одни растили овощи, другие держали цыплят и все вешали сушиться выстиранное белье. В хорошую погоду передние и задние двери оставались открытыми, и соседи заходили друг к другу без лишних церемоний.

На следующий день после того как Пруденс поселилась здесь, к ней постучалась Хетти Ларн. Пруденс уже знала, что это приемлемо для первого визита. Даже здесь есть свой этикет.

Хетти принесла маленькую стопку овсяных блинов, которые бедняки едят чаще, чем хлеб из белой муки. Пруденс была застигнута врасплох, но она понимала, что это сделано от души, и приняла подарок.

С тех пор она соскользнула — ее мать сказала бы «опустилась» — в фамильярность. Однако это стало своего рода деловым соглашением. Хетти пекла для нее овсяные блины, а Пруденс время от времени присматривала за ее детьми.

Оказалось, что дети горазды на всякие проделки, и как-то ей пришла в голову идея учить их грамоте, чтобы удержать от озорства. К ее удивлению, им это очень понравилось. Мальчик, Уилли, оказался очень сообразительным. Хетти была на седьмом небе от счастья. Пруденс взяла пособия, которые сделала сама, и дети вскарабкались на стулья у стола.

— Вы так добры, что учите их, мисс.

— А ты так добра, что печешь для меня, Хетти. Я бы никогда с этим не справилась.

— Это довольно просто. Я могу вас научить.

Пруденс улыбнулась, прикрыв улыбкой вспышку возмущения. Ей не нужно уметь печь овсянные блины и разбираться в сортах хлеба. Она создана для лучшей жизни.

— Я могу научить тебя читать, Хетти.

— Меня?! Бог мой! Это бессмысленно. Но тут есть родители, которые будут счастливы, если вы станете учить их сорванцов.

— Организовать школу?!

Хетти многозначительно посмотрела на Пруденс, зная о ее бедности. Но устроить школу — это даже хуже, чем стать гувернанткой. Это означает навсегда остаться скупой старой девой. Это полное фиаско.

— Я не предполагаю здесь задерживаться надолго, — сказала Пруденс. — Первая часть траура закончилась, я скоро переду к брату в Дарлингтон.

— Какая досада, мисс!

Проглотив ответ, Пруденс повернулась к столу и развернула алфавит. На каждом квадратике бумаги изображалась буква и маленькая картинка. Были и другие кусочки бумаги, со словами.

Она задала каждому слово.

— А теперь, милые, найдите буквы, которые составляют это слово. — Она поставила перед каждым коричневое глиняное блюдо, присыпанное мукой, и положила радом палочки. — Когда вы это сделаете, попытайтесь написать это слово.

Уилли тут же взял палочку и тщательно вывел слово «кот».

Хетти смотрела на это с благоговением.

— Такое удовольствие видеть, как они пишут буквы, мисс.

— У вас умненькие дети.

На самом деле маленькая Сара особенной сообразительности не проявляла, но Уилли явно добился бы успеха, родись он в другой среде.

— Ох, я забыла спросить, — сказала Хетти. — Вы в порядке после сегодняшней ночи?

Пруденс похолодела и медленно повернулась к гостье.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мы слышали, как старый мистер Браун прикрикнул на кого-то, чтобы прекратили. Уилл выглянул, но никого не увидел. А сегодня утром старик Браун сказал, что наверняка у наших домов прятались какие-то люди и замышляли недоброе.

— Правда? — Пруденс притворно округлила глаза. — К кому-нибудь в дом забрались?

— Насколько я знаю, нет, мисс, и рада, что вас не потревожили: Я побегу, некоторые дела лучше делать, когда детишек нет рядом. Уилли и Сара, ведите себя хорошо.

Хетти ушла, и Пруденс вздохнула с облегчением. Она и письмо сочиняла так медленно, поскольку часто отвлекалась на мысли о Кейте Бергойне. Это просто безумие, прошедшая ночь могла легко погубить ее репутацию, а это означало конец всем надеждам.

Пруденс села рядом с детьми, решительно настроенная больше о нем не думать. Она закончит письмо и отправит его. Эрон поймет справедливость ее требований и, женившись, пригласит жить к себе в Дарлингтон. И там она сможет найти себе подходящего мужа.

Доброго, достойного человека ее круга, а не высокородного мота вроде Кейта Бергойна.

Пруденс отправила письмо, а спустя две недели ей пришлось признать, что брат его проигнорировал.

Теперь она не понимала, почему решила, что он поступит иначе. Эрон всегда умел отмахиваться от неприятных для него обязанностей. Сколько раз ей приходилось заставлять его делать уроки!

Но Пруденс и представить не могла, что Эрон способен игнорировать ее затруднительное положение.