Училка и мажор - Маша Малиновская Страница 6

Паша — фотограф. И вполне успешный, не зря его пригласили в команду одного из подразделений достаточно известной студии в Москве. Как профессионал он достаточно универсален, пробуется активно в разных стилях и жанрах. В том числе в весьма откровенных.

Но я фотографироваться не очень люблю. И меня всегда раздражало, когда он вдруг посреди разговора тормозил меня и бежал за камерой или телефоном, утверждая, что ракурс у меня идеальный или ему срочно нужно поймать эмоцию.

Наверное, я не творческая и не понимаю этих наплывов вдохновения, но меня такие моменты жутко раздражали.

Но однажды, когда мы праздновали один из его очень удачных заказов ещё в Волгограде, Паша уговорил меня на одно откровенное фото. Единственное. Прямо за столом я распахнула блузку, позволив софткать меня в кружевном бюстгальтере.

— Твой охуенный парень забыл телефон в клубе, когда тусил там без тебя. И я немного покопался.

— Там же пароль… — я совсем растерялась.

— Адамовна, ты серьёзно? Что такое пароль для геймера?

Я чувствую, как холодеют мои пальцы, а колени слабеют. Сердцебиение учащается едва ли не до головокружения.

У него моё эротическое фото. Не просто у кого-либо, а у Семёна Радича! Хотя, наверное, любой другой бы не рыскал в чужом телефоне.

— Ты в курсе, что твой ненаглядный выставил его на закрытом аукционе-фотостоке? — его слова пробиваются будто через толщу воды. — Лицо слегка заблюрил, но вполне всё узнаваемо.

— Не может быть, — шепчу сама себе.

Паша ведь не мог так сделать! Тем более зная моё отношение к этому. Зная, что в моей профессии подобные кляксы на репутации могут оказаться фатальными. А педагогика — моё призвание! Моя профессия!

— Да ладно тебе, — насмешливый голос Радича возвращает меня обратно в аудиторию. — Сиськи зачётные.

Засранец. Ещё и сидит довольный такой.

— И чего ты хочешь? — складываю руки на груди, немного выходя из шока и прекрасно осознавая, что ничто теперь не помешает ему шантажировать меня сколько угодно. Хоть до выпуска.

— Увидеть вживую, — говорит он так просто, будто всего лишь просит улыбнуться ему.

А взглядом наглым скользит вниз. Задерживается на губах, а потом ныряет ниже. Я прихожу в такой шок, что у меня испарина выступает на шее под волосами, а соски вдруг сжимаются до боли.

С ужасом понимаю, что они могут проступить через ткань бюстгальтера и блузку. И, кажется, так и происходит, потому что Радич поднимает брови, а его губы искривляются в улыбке.

— А больше тебе ничего не показать? — вспыхиваю и складываю руки на груди в защитном жесте.

— Ну не всё сразу. Я люблю распаковывать подарки медленно.

— У меня даже слов нет… — сжимаю виски. — Ты просто…

— Сексуальный? Офигенный? — снова ухмыляется, прислонившись спиной к тумбе кафедры.

— Наглый. Хамоватый. Испорченный!

— Уж какой есть, — подмигивает. — Но давай к делу. Я жду, — кивает вполне однозначно на мою блузку.

— Удали фотку, Семён. Это частное фото, я, между прочим, могу на тебя заявление написать за хищение телефона и вмешательство в частную жизнь, — говорю так серьёзно, как только могу. — Тебе ли, как будущему юристу, этого не понимать.

В какой-то момент мне даже кажется, что его это проняло. Но нет. Это просто весёлая игра с его стороны.

— Хорошая попытка, Адамовна. Но телефон я отдал на ресепшн в клубе, а фотку всё же купил на аукционе на стоке. С лицензией. Ну а про шантаж… Мы же никому не скажем, правда? — он отталкивается от тумбы и встаёт на обе ноги ровно. — Но если не хочешь, то ладно, пойду пацанам покажу. Они заценят. И так как фото мною куплено, то можно и мерч запустить. Календарики там, тетрадки, кружки… К новому году от кафедры английского языка, к примеру. Как тебе?

Сучонок.

— Ну я пошёл? — делает стремительный шаг к двери.

— Стой, — я хватаю его за рукав прежде, чем мозг даёт оценку собственным действиям.

Радич останавливается и складывает руки на груди, всем видом понукая меня.

Засранец. Козёл. Да чтоб тебя…

Горло пересыхает, а на щеках появляется жар. Перед глазами плывёт всё от стыда.

— Чёрт тебя дери! — говорю и хватаюсь за верхнюю пуговицу блузки.

Рывком расстёгиваю её, а потом дрожащими пальцами берусь за вторую. И тут вдруг в дверь раздаётся стук. Я резко выдыхаю и в ужасе отшатываюсь. Хорошо, что не успела! Вот же я дура!

— Василина Адамовна, сегодня совещание кафедры в семнадцать часов, — сообщает, заглянув, секретарь декана. — Вас в чат ещё не добавили, поэтому я пришла сказать.

— Хорошо, — отвечаю сипловато, в надежде, что ничего подозрительного она не заметила.

— И ещё вот — подпишите, — она входит и вытаскивает из кипы на локте какую-то бумажку. — Это по поводу отпуска на лето. Мы списки заранее составляем и утверждаем.

Я беру на столе ручку и замечаю, как подрагивают мои пальцы, а пластик скользит по выступившей на коже влаге.

— В следующий раз тогда закончим, Василина Адамовна, — говорит Радич и подмигивает за спиной секретарши.

Он прикрывает за собой дверь, а я испытываю острое, почти болезненное облегчение. Едва не сползаю под стол на онемевших ногах, вовремя ухватившись за край столешницы.

— Ой у меня тоже под конец дня на каблуках уже ноги подкашиваются, — понимающе хихикает секретарша и кивает на свои ступни. — Поэтому вон: ближе к трём в балетки переобуваюсь.

— Угу, — растерянно киваю я.

Понимаю, что это не конец. И этот говнюк просто так не отстанет. Я в капкане.

Только почему-то соски так и саднят после его взгляда даже через одежду…