Почти карнавальная история - Марина Порошина Страница 6

Ирина уже собиралась заплакать всерьез, с расчетом на конкретный результат, но ситуацию спасла Юлька – ворвалась, как всегда, шумная, веселая, со связкой шариков и самодельной газетой с фотографиями и смешными стихами. Валентин Рудольфович откровенно любовался дочкой: высокая, тоненькая, спинка прямая, вся, как струночка, копна пушистых непослушных волос, сияющие серо-зеленые глаза – может, и не красавица, но когда она весела и счастлива, от нее глаз не отвести!

Ирина моментально вытерла слезы. Юлька в последнее время забегала к ним нечасто, опасаясь нарваться на скандал. Уже больше года – с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать, – она жила не дома, а в квартире, которую ей снимал любовник. На вступительных экзаменах в университет ей не хватило полбалла, чтобы попасть, как теперь говорят, «на бюджет», пришлось идти на платное отделение. Плата за обучение по специальности «мировая экономика» была не то чтобы непосильной, но весьма ощутимой, и расстроенная Юлька сразу устроилась на работу. Точнее, ее устроила Ирина, работавшая тогда в отделе выездных проверок районной налоговой инспекции. По ее просьбе Юльку с радостью взяли в крупную фирму в отдел рекламы, причем взяли даже не за агентские, как брали прочих «дипломированных специалистов», а на оклад. И попробовали бы не взять – с Ириной и ее коллегами все предпочитали дружить.

Так с маминой подачи Юлька и познакомилась с директором фирмы, носившим пророческую фамилию Горюнов. Горюнов был спортивен, красив и харизматичен, и дурочка Юлька немедленно влюбилась в него по уши – как полагается в ее возрасте, «на всю оставшуюся жизнь». Несколько месяцев спустя Горюнов честно предупредил новую сотрудницу, что он человек порядочный и из семьи не уйдет, пока дети не вырастут. После чего снял Юльке квартиру и предложил вместе ждать, пока вырастут эти самые дети. Юлька, захваченная нарисованной перспективой, немедленно согласилась, хотя все хором внушали ей, что в подобных случаях дети никогда не вырастают. Ирина плакала, тетя Неля рассказывала страшные истории из собственного опыта, тетя Рита стерла язык, объясняя Юльке всю степень ее глупой наивности, отца едва не хватил инфаркт – но разве это когда-нибудь останавливало восемнадцатилетних влюбленных дурочек? Детей, как показывает опыт со времен Шекспира до наших дней, вообще мало интересует мнение родителей об их избранниках. Юлька переехала в снятую Горюновым квартиру и с тех пор забегала к родителям в гости, стараясь пореже встречаться с отцом, который мгновенно взвивался и по любому поводу затевал ссору, упорно пытаясь переубедить дочь. Ирина, за прошедший год уже почти смирившаяся с неизбежностью, училась смотреть на ситуацию философски и изо всех сил старалась не допускать скандалов.

Вот и теперь, забыв о ссоре с мужем, она хлопотала, накрывая на стол, болтала с дочерью, и Валентин Рудольфович постепенно расслабился. Они чудесно посидели, спохватившись едва ли не под утро – давно им не было так весело и спокойно вместе, поспали час или два, а наутро заспанная Юлька, клятвенно пообещав пожить неделю «дома», поливать цветы и брать из ящика газеты, проводила родителей в аэропорт.

– Ой, не говорите, под Новый год всегда столько беготни, такая нервотрепка! И на работе все зашиваются, нервничают, – щебетала парикмахерша Наташа, ловко орудуя феном и расческой. Когда она на секунду выключала фен, чтобы сменить насадку, на ее запястье тихонько позвякивали два тонких золотых браслета. – Вот и мне муж рассказал…

Наташа отступила на шаг, чтобы полюбоваться плодами своих усилий с нужного ракурса, осталась не вполне довольна и с энтузиазмом набросилась на непослушную прядь. Фен ровно шумел, в зале играла музыка, из-за шума Маргарита не разбирала и половины того, о чем говорила Наташа, но кивала благосклонно: новая стрижка ей нравилась, они с Наташей знакомы много лет, и мастер с полуслова понимает, чего бы ей, Рите, хотелось в этот раз. Вообще салон красоты с географически необоснованным названием «Голливуд» был не из дешевых, ходили сюда в основном постоянные клиентки и только по записи (Наташа называла их «клиенточками» и почитала своим долгом развлекать беседой). «Клиенточки» тоже были не прочь скрасить болтовней пару часов ничегонеделания, а тем для ни к чему не обязывающей болтовни всегда набиралось предостаточно.

– …такие приличные люди, вот тоже юристы, как и вы, на работе до того мужа довели, что он приехал вечером сам не свой, говорит, еле удержался, чтоб одному там… ну, в общем, я не буду повторять, так одному чуть не дал по голове пепельницей. А она чугунная, не дай бог…

Наташа поперхнулась на полуслове, потому что «клиенточка», лежавшая в сладкой полудреме, вдруг вскочила, как ошпаренная, посмотрела на Наташу дикими глазами, пробормотала что-то невнятное и бросилась вон из зала, на ходу сдирая скользкую шуршащую накидку. Она швырнула на стойку администратора деньги, схватила шубу и вылетела из салона красоты, не проронив ни звука. Трудовому коллективу салона красоты «Голливуд» в лице Наташи, администратора Инессы Львовны, еще одного дамского мастера и маникюрши оставалось только приникнуть к окнам и с изумлением наблюдать за тем, как наполовину причесанная «клиенточка», за которой раньше никаких странностей не наблюдалось, так резко рванула со стоянки свой алый «Мерседес», что проезжавшая мимо «шестерка» едва успела прижаться к обочине и истошно засигналила вслед.

– Может, она утюг забыла выключить, а теперь вспомнила? – неуверенно предположила Наташа.

– Сейчас такие утюги, что не горят, – резонно заметила Инесса Львовна. – Нагреваются и отключаются. Автоматически. Просто как с ума все сошли перед Новым годом. И чек не спросила… Значит, не будем пробивать. А ты фен-то выключи.

Наташа задумчиво выключила фен. Поскольку других версий произошедшего выдвинуто не было, все вернулись на свои места – и рабочий день в «Голливуде» пошел своим чередом.

Маргаритин «Мерседес» медленно двигался в потоке машин: перед новогодними праздниками за покупками в Екатеринбург прибыли жители области, и когда неделю назад пробки на городских улицах стали больше походить на медленно движущиеся автопарковки, гаишники пригрозили периодически перекрывать въезд в город. Маргарита с Ириной как раз возвращались с литвиненковской дачи и битых полтора часа проторчали на объездной. Зато уже на следующий день Маргарита подала в суд иск на инспекторов в связи с ограничением прав граждан на свободу передвижения. В суде выяснилось, что инспекторы перекрывали движение, конечно, не из личной вредности, а согласно приказу начальника ГИБДД, который Маргарита тоже немедленно обжаловала. Рассмотрение назначено на девятое января, таким образом, первое дело в новом году будет стопроцентно выигрышным. Валентин, который маялся дома и принципиально не разогревал оставленные Ириной в холодильнике гречневую кашу и котлеты, помнится, очень хвалил Маргариту за инициативность и ругал гаишников.

Но сегодня пробки, обычно доводившие до исступления вечно спешащую Маргариту, были как нельзя кстати. Ей надо было обдумать услышанное. Обдумать и принять решение. Она несколько лет общалась с Наташей и знала, что у нее есть муж. Точнее, «не совсем муж», как однажды выразилась Наташа: то ли брак официально не зарегистрирован, то ли живет ходок на два дома. Сама Наташа приехала из Нижней Салды, недавно у нее там умерла мама, оставив квартиру в наследство, Наташа квартиру продала, и еще советовалась с Маргаритой – купить ей на эти деньги машину или сделать хороший ремонт. В начале осени, кажется, все же купила машину, подержанную «реношку», и рассказывала – да, точно, – как смешно вдруг стал ревновать этот «не совсем муж»: кто тебе колесо менял? Звонить стал после работы, проверять, домой ли поехала.