Три встречи в Париже - Мария Чепурина Страница 6

Мы пришли!! Мы будем жить в особняке!!!

Несколько секунд между тем, как мы нажали кнопку звонка, и тем, как дверь распахнулась, были наполнены ожиданием и волнением.

— А я ждала вас утром и уже решила, что вы не приедете, — сказала мадам (разумеется, по-французски), впуская нас в дом.

В ее словах не чувствовалось ни малейшего беспокойства по поводу нашего мнимого исчезновения. Это была подтянутая, моложавая женщина лет шестидесяти: короткая стрижка на седых волосах, брюки, легкая походка, доброжелательный, умный взгляд. Рядом с нею вертелась большая, добрая на вид собака цвета вареной сгущенки.

Мы назвали свои имена.

— Доминик, — представилась мадам. — Идемте, я покажу ваши комнаты.

Мы поднялись на третий этаж, с жадностью глазея по сторонам. Особняк не выглядел шикарным, но он был очень стильным. Вещей и украшений было мало, но все — то ли старинные, то ли подделки под старину. До чего же это было не похоже на квартиры, в которых привыкли жить мы!

— Хочу такой дом! — прошептала по-русски Карина, озвучив, похоже, общие мысли.

— Мы будем жить среди антиквариата! — восхищенно добавила Ирка.

Эта радость была преждевременной. Нас ждали комнаты на третьем этаже, разные по размеру и конфигурации, но одинаковые бедностью своей обстановки: в одной кровать и стол, в другой кровать и шкаф, в третьей кроме кровати вообще ничего не было… Скорее это были палаты в пионерлагере, а не комнаты в жилом доме.

— А здесь ваша ванная, — сказала мадам, указывая еще на одну дверь. — Вы голодны?

Мы переглянулись.

— Будем есть?

— Уже не хочется. Так устала…

— Но, с другой стороны, ложиться на голодный желудок тоже как-то не круто.

— Если предлагают, надо брать!

— Чайку попьем, и ладно.

— Да. А плотно есть не будем!

— Мы хотели бы чаю, мадам! — обратилась я к Доминик по-французски, тщательно выбрав форму глагола и вспомнив все правила хорошего тона, какие мы изучали.

— Хорошо, — сказала та. — Тогда обустраивайтесь и спускайтесь на кухню.

Мы поделили комнаты, побросали в них вещи и спустились. Кухня оказалась куда более уютной, чем доставшиеся нам «номера»: гарнитур под старину, современная техника в подходящем стиле, большой деревянный стол посередине. А на столе нас ждал чай. Просто чай. Без всего. Из пакетиков.

— Тоже мне чай! — ворчала Карина два часа спустя, когда мы все собрались в Ириной комнате. — Не могла конфет подать! Или бутербродов!

— Между нами произошло обусловленное разностью культур непонимание, — пыталась объяснить Марина. — Это для нас, русских, «пить чай» означает лопать конфеты и все, что угодно, в огромных количествах. А она-то откуда знает? Сказали «чай» — дала чай.

— Все равно, — ответила Карина. — Я надеялась, что тут будет более комфортабельно!

Я подметила, что она любит такие словечки, как будто бы из рекламы: не «удобный», а «комфортабельный», не «особенный», а «эксклюзивный», не «модный», а «трендовый»… Но от комфортабельности наши комнаты оказались действительно далеки. Убогость обстановки была мелочью по сравнению с недостатком, который обнаружился чуть позднее: переодевшись в халаты и ночные рубашки, мы очень быстро поняли, что весь третий этаж — страшно холодный! Похоже, тут вообще не было отопления. А ведь Париж Парижем, но на дворе все-таки стоял январь и, хотя снега и не было, ночью температура должна была приближаться к нулю! Температура в комнатах напоминала то, что бывает у нас в сентябре-октябре, когда холода уже наступили, а отопление еще не включили.

Особую «прелесть» такого климата я вкусила час назад, когда пошла помыться с дороги. На ручке нашего душа была шкала, на которой выставлялась температура. Вот только вода на отметке 36,6 текла ледяная, а на максимуме 50 — чуть теплая. Мыться пришлось сидя: во-первых, чтобы не заледенеть (все-таки, если собраться в комочек, тепло испаряется не так сильно), а во-вторых, потому, что ванна стояла под самой крышей, и потолок над ней был скошенным, так что, двигаясь от одного конца ванны к другому, надо было все больше и больше наклоняться. Такие же скошенные, «чердачные» потолки были во многих из наших комнат, и Ира уже успела удариться головой.

Теперь мы сидели с намотанными на головы полотенцами, завернувшись кто в кофту, кто в одеяло, и думали, как жить в таких условиях. Было понятно, что все ехали отнюдь не за таким Парижем и ожидали чего-то совсем иного. Но что делать, как поговорить с Доминик и стоит ли вообще это делать, никто не знал. Как и в случае с чаем, смущение вместе с языковым барьером оказались сильнее чувства дискомфорта, смелых и инициативных не оказалось, и мы предпочли терпеть.

— Живут же они как-то сами в таких условиях, — сказала я.

— И к тому же мы приехали не сидеть в этом доме, а смотреть город! — поддержала Марина.

— Надеюсь, что в магазине теплее, — проговорила Карина.

— Еще две недели — и дома! — закончила Ира.

В общем, мы решили, что как-нибудь проживем, и разошлись по своим комнатам.

«Пять-десять минут полежу и прогреюсь», — подумала я, ворочаясь в ледяной постели.

К сожалению или к счастью, но сон пришел раньше, чем ушел холод.