Капитан для Меган - Нора Робертс Страница 6

С точки зрения Коко, Нильс Ван Хорн был весьма неприятным типом. Он не принимал конструктивную критику, встречая в штыки даже самое ненавязчивое предложение по улучшению своей работы. Господь свидетель, она пыталась относиться к нему учтиво и вежливо, как к сотруднику Башен и старому, доброму другу Натаниэля.

Но этот мужчина был настоящим бельмом на глазу, острым камушком, попавшим в ее уютную и изящную туфельку, постоянным возмутителем ее душевного спокойствия.

Прежде всего, он казался просто-напросто слишком большим. Кухня отеля была оборудована и организована с учетом последних достижений современных технологий. Вместе со Слоаном они разрабатывали ее проект, стремясь, чтобы будущая кухня соответствовала всем особым условиям и требованиям, предъявляемым Коко. Она обожала свою огромную плиту, конвекционную печь и удобные духовки, блеск полированной стали и сверкающую белизну рабочих поверхностей, негромкое урчание посудомоечной машины. Ей нравился запах готовки, жужжание вытяжек, ослепительная чистота кафельного пола.

И посреди всего этого великолепия — Ван Хорн, или, как его прозвали, Голландец, — слон в ее посудной лавке, с широченными плечами и загорелыми дочерна ручищами, покрытыми затейливыми татуировками. Он наотрез отказался надеть специально заказанный ею замечательный белый фартук, с вышитой голубыми нитками изящной монограммой отеля, предпочитая рубашки с закатанными рукавами и грязные джинсы, подпоясанные обрывком веревки.

Его черные с проседью волосы были собраны назад в короткий хвост, а лицо, обычно нахмуренное, было таким же большим, как и весь он, с сеточкой суровых морщин вокруг блестящих зеленых глаз. Его нос, несколько раз сломанный в драках, которыми, похоже, он только гордился, был приплюснутым и крючковатым. А кожа стала коричневой и жесткой, как старое седло.

А его язык… Конечно, Коко не считала себя ханжой, но, в конце концов, она все-таки женщина.

Но этот мужчина умел готовить. Пожалуй, это было его единственным положительным качеством, отчасти искупающим многочисленные недостатки.

Пока Голландец возился у плиты, она руководила двумя поварами. Сегодня специальным блюдом были густой суп с морепродуктами по-ново-английски и фаршированная форель. И пока все шло как по маслу.

— Мистер Ван Хорн, — проговорила Коко тоном, который не уставал его раздражать, — на время своего отсутствия я оставляю здесь все под вашу личную ответственность. Пока не вижу никаких проблем, но на случай, если что-то случится, запомните — я в столовой в семейном крыле.

Повернув голову, Голландец окинул ее насмешливым взглядом. Эта женщина выглядела сегодня такой лоснящейся и прилизанной, будто собиралась в какую-то оперу, подумал старый моряк. Вся в красном шелке и жемчугах. Он хотел презрительно фыркнуть, но понимал, что дамочка подойдет тогда поближе и ее проклятый парфюм разрушит все удовольствие, которое он получает от запаха риса с карри.

— Я готовил для трехсот здоровенных мужиков, — заявил он хриплым, шершавым, как наждачная бумага, голосом, — как-нибудь уж управлюсь с парой дюжин туристов с постными физиономиями.

— Наши гости, — проговорила Коко сквозь зубы, — возможно, несколько более привередливы, чем матросы, посаженные на какое-то ржавое корыто и приученные есть что придется.

Один из помощников официанта неуклюже проскользнул на кухню, неся стопку грязных тарелок. Голландец гневно устремил взгляд на одну из них, где лежали наполовину недоеденные закуски. На его судне команда дочиста съедала все со своих тарелок.

— Черт побери, не так уж они и голодны, а?

— Мистер Ван Хорн, — Коко оскорбленно фыркнула, — вы будете все время оставаться на кухне. Я не позволю, чтобы вы снова выходили в столовую и поносили наших гостей за их вкусовые пристрастия. Побольше украшений на этот салат, пожалуйста, — заметила она одному из поваров и вышла из кухни.

— Не выношу самодовольных, смазливых баб, — пробормотал Голландец. «И если бы не Нэйт, — кисло подумал он, — никогда бы не позволил командовать собою женщине».

Натаниэль, однако, вовсе не разделял презрения своего бывшего сослуживца к дамам. Он любил их всех до единой. Наслаждался их взглядами, запахами, голосами и был более чем доволен, проводя время в семейной гостиной в обществе шести самых потрясающих женщин, которых только встречал в своей жизни.

Женщины семьи Кэлхун не уставали его восхищать. Нежные, добрые глаза Сюзанны, ленивая сексуальность Лайлы, проворная практичность Аманды, дерзкое и насмешливое личико Сиси, не говоря уже о женственной элегантности Коко.

Они делали пребывание Натаниэля в Башнях маленьким раем на земле.

Что же до шестой женщины… Потягивая виски с содовой, он наблюдал за Меган О’Райли. Внешне неприступная, она могла таить в себе множество сюрпризов, размышлял Нэйт. По части внешности совсем не уступает великолепным сестричкам Кэлхун. Ее голос, в котором слегка чувствовались оклахомские протяжные интонации, только добавлял ей индивидуальности. Чего ей недоставало, заключил он, так это непринужденной теплоты, которую так и излучали другие обитательницы этого дома. Натаниэль так и не решил, является ли это выражением присущей ей холодности, или она просто смущена. Чем бы это ни было, оно затронуло ее довольно глубоко. Трудно оставаться холодной или смущенной в комнате, полной смеющихся взрослых, воркующих малышей и играющей ребятни.

В данный момент Нэйт обнимал одну из самых своих любимых женщин. Дженни скакала у него на коленях, бомбардируя вопросами.

— Ты собираешься жениться на тете Коко?

— Она не пойдет за меня.

— А я пойду. — Дженни смотрела на него сияющими глазами, начинающая сердцеедка с отсутствующим передним зубом. — Мы можем пожениться в саду, как мама с папочкой. Тогда ты будешь жить с нами.

— Самое заманчивое предложение в моей жизни. — Нэйт погладил жестким, мозолистым пальцем ее щечку.

— Но тебе придется подождать, пока я вырасту.

— Всегда мудро заставлять мужчину ждать. — Эта реплика принадлежала Лайле, которая полулежала на диванчике с малышкой на руках, положив голову на плечо мужа. — Не позволяй ему тебя торопить, Дженни. Поспешишь — людей насмешишь.

— Уж она-то знает, — заметила Аманда. — Лайла посвятила всю жизнь самосовершенствованию в науке медлительности.

— Я совсем не готов отдать мою девочку. — Холт сгреб Дженни в охапку. — Особенно какому-то матросу с затонувшего корыта.

— Да я обойду тебя на нем с завязанными глазами, Бредфорд.

— Не-а. — Алекс вступился на защиту семейной чести. — Папа самый лучший капитан. Он умеет управлять кораблем лучше всех. Даже если в него будут палить преступники. — С собственническим чувством Алекс обнял Холта за ногу. — В него даже стреляли. У него на ноге шрам от пули.