Шанталь. Против течения - Ирада Нури Страница 6

Море… В последние годы оно стало единственным домом, пристанищем, где Патрис наконец смог обрести самого себя. Всматриваясь в его бескрайний горизонт – такой необъятный, такой далекий, он не чувствовал себя одиноким. Море всегда было с ним.

Изменчивое по своей природе, море, словно дивная кокетка, осознающая свою манящую красоту, никогда не бывает одинаковым. То оно спокойное и тихое, как будто нет ничего более ласкового, чем его легкие волны. Вода отражает теплые солнечные лучи и слепит не привыкшие к яркому свету глаза. Но уже через мгновение оно всколыхнётся от резко налетевшего откуда-то сильного ветра, а величественные волны, совсем недавно казавшиеся мягче ласкового котенка, будут биться о берег с силой огромного разбушевавшегося зверя.

Голубое, без единого облачка небо станет серым и грозовым. Надвинется шторм, заставляя рыбаков, оказавшихся в море, искать спасения на берегу, а морских обитателей, напротив, погонит на самую глубину, где они смогут переждать разыгравшуюся стихию. Однако и в этом есть своя прелесть – красота необузданности и силы, той самой, что так манила его.

Три месяца назад он, лишенный всех прав изгнанник земли родной, точно так же возвращался к знакомым берегам, куда, казалось, доступ был ему навсегда закрыт. Тогда письмо месье Кольбера, министра его августейшего величества, заставило Патриса пересечь море и согласиться на тайное свидание с всесильным министром.

Патрис хорошо помнил эту встречу. Сначала ему с командой, практически замерзая от зимнего холода, пришлось около недели дожидаться назначенного рандеву, откладывающегося по не совсем понятным причинам. Затем, когда встреча, наконец, состоялась в одном из питейных мест, которые, словно грибы после дождя, в огромном количестве разрослись на всём побережье, он был поражен тем, как быстро согласился на авантюру, предложенную ему этим уже далеко не молодым человеком. Хотя какие могли оставаться сомнения, когда в обмен на предоставленную услугу ему обещали вернуть земли и титулы, принадлежащие ему по праву?

Он согласился. Для пирата, которым он, по воле судьбы, стал, это было по сути увеселительной прогулкой. Нужно было всего-то перехватить в море галеон, везущий испанского посла, и доставить всю корреспонденцию, содержащую просто бесценную информацию, а также бесчисленные сундуки с золотом и драгоценными камнями, которые тот с таким рвением стремился доставить к испанскому двору, к другому двору – французскому.

Просто, как отнять конфету у ребенка. Благодаря гениальному плану, который его вымуштрованная команда в точности выполнила, они с самыми минимальными потерями смогли захватить корабль. Вожделенный Кольбером приз сейчас был уютно расположен в корабельном трюме, ожидая, когда его обменяют на драгоценную для Патриса бумагу, дающую ему прощение самого монарха и право на возвращение долгожданного наследства.

– Капитан, берег близко! – крик впередсмотрящего прозвучал волшебной музыкой для его ушей. Улыбнувшись собственным мыслям, он, сбежав с капитанского мостика, на котором до этого предавался мечтам, поспешил в свою каюту, где, собрав за большим столом своих помощников, дал точные инструкции относительно того, что им предстояло сделать в самое ближайшее время, если окажется, что всесильный министр передумал выполнять собственные обещания.

* * *

– Бросьте, милочка, не стоит портить себе настроение в такой чудесный день, – я в очередной раз была поражена тем, как её высочество принцесса Елизавета-Шарлотта Баварская, или же по-домашнему Лизелотта, отмахнулась от очередной проблемы, которой я пыталась с ней поделиться.

О, это была поистине гениальная женщина! Не обладающая блестящей красотой и владеющая более чем скромным по любым меркам приданым, она, благодаря острому уму, живому доброжелательному характеру и крайней весёлости, смогла не только закрепиться при дворе, но и подружиться с собственным супругом, который, несмотря на то, что предпочитал мужское общество женскому, всё же находил определенное удовольствие в общении с нелюбимой супругой, навязанной ему непреклонной волей его августейшего брата, считающего, что брак с европейской принцессой сможет хоть как-то удержать его от беспутного образа жизни.

– Боюсь, Мадам, ваш деверь сделал всё, чтобы окончательно испортить не только сегодняшний день, но и всё моё дальнейшее пребывание при дворе, – я с такой силой сжала в руках веер, что несчастная безделушка не выдержала и треснула, громким звуком привлекая к нам всеобщее внимание.

А публика нынче собралась весьма многочисленная. Все ждали короля, который по настоянию медиков, в один голос утверждавших, что свежий воздух способствует улучшению цвета лица, изъявил желание прогуляться сегодняшним солнечным утром по огромному саду.

Нарядно одетая толпа, издали напоминающая райских птичек, собранных в одной общей клетке, с определённой долей зависти ожидала, кого же из двух фавориток его величество пригласит составить ему пару на этой прогулке. Уже через десять минут ожидания стало ясно, что придворные разделились на два лагеря: одни делали ставки на мадам де Монтеспан, чья эпоха медленно, но верно шла к закату, другие предпочли отдать свои голоса мадам де Ментенон, чьё влияние при дворе увеличивалось день ото дня. Противостояние этих женщин, в прошлом бывших подруг, было столь велико, что однажды Луи даже высказался по этому поводу: «Мне было бы легче примирить всю Европу, чем нескольких женщин. Чью бы сторону я ни принял, одно неизменно – меня упрекнут в предвзятости». Его фразу тут же подхватили остальные придворные, превратив её в крылатую.

Бедный монарх, он уже и сам был не рад той власти, которой некогда наделил своих фавориток. Впрочем, вернёмся к сегодняшней прогулке…

Послышался стук каблуков, и на одной из дорожек появился король. Безупречно одетый, с чуть растянувшей уголки губ полуулыбкой, он, держа в руках трость, украшенную широким бантом того же цвета, что и его нарядный камзол, с величественным видом приближался к тем, кто, без ложной скромности можно утверждать, жил такими моментами, как этот.

Все затаили дыхание. Мадам де Монтеспан, вся в голубом, и мадам де Ментенон, вся в чёрном, с одинаковыми почтительными улыбками склонились в реверансе перед приближающимся сюзереном. Но Луи удивил всех. Не останавливаясь, он прошёл мимо двух вражеских лагерей и остановился напротив нас с Мадам.

Ну что же, в прогулке с супругой брата не было ничего зазорного. Все знали, что между этими двумя, в отличие от отношений, связывавших короля с первой Мадам – ныне покойной Генриеттой Английской, никогда не сможет быть ничего иного, кроме дружбы. Подмигнув подруге, я уже собиралась отойти, чтобы не мешать ей принять предложение короля, когда внезапно поняла, что протянутая рука его величества предназначалась не ей, а мне.