Пробуждение любви - Кэрол Мортимер Страница 6

— Но в черных очках?

Несмотря на раздражение, Алехандро не мог не отметить, как черный бикини оттеняет золотистый загар Брин, который она быстро приобрела здесь.

— Вы проявляете ребячество…

— Я? Впрочем… прошу меня извинить. Просто впервые меня где-либо будет сопровождать охрана.

Она понимала, что Алехандро печется о безопасности Майкла, но ей не нравилось, как он это делает.

— Полагаю, вам придется привыкнуть к этому, во всяком случае, на время вашего пребывания здесь.

Брин посмотрела на Майкла, который подплыл к бортику бассейна.

— Твой папа приглашает нас поехать с ним в городок, который называется Дейа, — мягко сообщила она, не желая, чтобы Майкл почувствовал напряжение между ней и Алехандро.

Она здесь для того, чтобы помочь наладить взаимоотношения отца и сына, а не усугублять и без того сложную ситуацию. Хотя Майкл, казалось, начал привыкать к новой жизни — прошлой ночью он впервые не проснулся от плача, зовя Джоанну и Тома.

Брин же ночью было не до сна. Она сидела на балконе своей спальни, пытаясь успокоиться после очередной стычки с Алехандро, когда увидела его, направляющегося к гаражам. Несколько минут спустя на дороге появился спортивный автомобиль и быстро исчез за поворотом.

Десять часов вечера — довольно позднее время, чтобы покидать дом.

В процессе их юридического противостояния Брин узнала, что у Алехандро нет ни жены, ни невесты, но это еще не означало, что в его жизни не было женщины вообще.

Это не мое дело, сказала себе Брин. Она, конечно, хотела участвовать в жизни Майкла и после того, как закончится этот месяц, но высказываться по поводу выбора потенциальной мачехи для него уж точно не имела никакого права.

— И что ты думаешь? — спросила она Майкла.

— Здорово! — Он широко улыбнулся, легко выскочил из бассейна и поспешил к дому.

Сердце Брин билось у самого горла, когда она наблюдала за ним. Мальчик уже успел загореть, и его кожа стала почти такой же оливковой, как и у его отца. Майкл становился все более похожим на Алехандро Сантьяго буквально с каждым часом, проведенным здесь.

— Я думаю, это означало «да». Мы только переоденемся и присоединимся к вам здесь, внизу, — сказала она и, забрав журнал, последовала за Майклом.

— Я забыл вчера спросить вас, хорошо ли чувствуют себя ваши родители, — остановил ее Алехандро вопросом. — Вы ведь говорили с ними? — мягко спросил он.

Брин резко обернулась.

— Насколько это возможно в таких обстоятельствах.

Да, Алехандро мог только представить себе отчаяние своих собственных родителей, если бы нечто подобное случилось с ним или его братом. Или свое собственное отчаяние теперь, если бы беда коснулась Мигеля. Он провел совсем немного времени с сыном, но уже понял, что Мигель — крепкий и независимый малыш, жизнерадостный и приветливый по природе. Алехандро узнавал в Мигеле себя шестилетнего и гордился сыном.

Хотя Брин Салливан, считавшая его холодным и бессердечным, вряд ли поверит этому.

— Им, должно быть, очень тяжело.

— Да, — согласилась Брин. — Их прощание с Майклом накануне нашего отъезда было просто… душераздирающим.

Алехандро прекрасно понимал, что его появление в жизни Мигеля создало очень трудную ситуацию для всех.

— Мы недолго, — сказала Брин.

— Я не особенно тороплюсь, — пожал плечами Алехандро.

Некоторое время он наблюдал, как она шла к дому, а затем устало опустился в один из шезлонгов. Откинув голову и закрыв глаза, он подумал о том, как тяжело ему было с Антонией прошлым вечером. До такой степени, что в конце концов он сократил время своего визита и вернулся домой раньше, чем намеревался.

Его шестинедельное отсутствие, пока он решал вопросы, связанные с Мигелем, она восприняла слишком лично. И даже экзотическая красота Антонии не могла компенсировать собственнические замашки, которые она начала проявлять в отношении его. Она не имела на это права.

Неужели все женщины истерички? Истерично повела себя вчера Антония, истеричной была вероломная Франческа, а вот представить себе Брин, использующую крик и слезы, чтобы добиться своего, он не мог. Алехандро, скорее, согласился бы терпеть ее острый язычок, а лучше бы этот язычок… Он заставил себя остановить полет фантазии.

Он не может думать так о Брин, поскольку шансы на любовную связь между ними практически равны нулю. У него было много женщин с тех пор, как пять лет назад умерла Франческа, но это были короткие, быстро сходившие на нет отношения. Они не оставляли следа ни в его сердце, ни в жизни.

Алехандро покачал головой, понимая, что Брин никогда не пойдет на такую связь с ним. Кроме того, она была слишком эмоциональной, а с тех пор, как рухнул его брак, он сторонился проявления эмоций, как чумы.

Впрочем, какая связь, если они чувствовали исключительно неприязнь друг к другу?!

Вернувшись с Майклом несколько минут спустя, Брин в нерешительности остановилась возле Алехандро, расслабленно полулежавшего в шезлонге. Он казался моложе и … красивее, когда на его лице не доминировали холодные серебристо-серые глаза.

Этим утром вид у Алехандро был уставшим, хотя это и неудивительно после его ночной прогулки. Теперь Брин не сомневалась, что у него кто-то есть, и, похоже, он не допустит, чтобы появление Майкла отразилось на его отношениях с этой женщиной.

— Мы едем? — резко спросила Брин.

Алехандро сделал глубокий вдох, прежде чем открыть глаза. В присутствии этой женщины совершенно невозможно расслабиться! Особенно когда на ней этот зеленый топ, завязанный на шее и открывающий спину и ложбинку между грудями. И белые шорты, не скрывающие ее длинных, стройных ног.

— Да, — сказал он, поднимаясь.

Оставив Брин позади, Алехандро вместе с Мигелем направился к гаражам. Он был зол на себя за то, что не мог игнорировать красоту длинноногой Брин, как, впрочем, не смог бы любой нормальный мужчина.

Алехандро сам вел «мерседес», и в зеркале видел по улыбке на лице Мигеля, что тому очень нравится ехать в машине с открытым верхом. Труднее было определить реакцию Брин — она снова спряталась за темными очками. Наверняка мысленно оттачивает новые критические стрелы в его адрес.

Казалось, что бы он ни сделал, ему не добиться ее расположения. Каждое его слово, каждый поступок встречался с недоверием или того хуже — с презрением. А он привык совсем к другой реакции женщин на него.

С тех пор как ему исполнилось шестнадцать, внешность позволяла ему выбирать любых женщин, а в более зрелом возрасте к привлекательности добавилось богатство. Богатство и власть — лучшие афродизиаки для большинства женщин. Но Брин Салливан, похоже, именно за это его и возненавидела.

— Как вам остров? — спросил он, пытаясь завязать разговор.