Талисман - Вирджиния Хенли Страница 58

— Какое это имеет значение? Главное, чтобы Джон де Уорен поверил тебе.

— Старая свинья не поверит ни одному моему слову, сказанному против святоши Линкса, а вот король, возможно, и заинтересовался бы.

— Какая восхитительная идея! — замурлыкала Алиса, подогревая его тщеславие. — Теперь я вижу, что необыкновенных размеров петушок — не единственное твое достоинство. Очерни Линкса де Уорена, и твой отец сделает наследником тебя.

— Пока живет и дышит его племянник, отец никогда не сделает меня своим наследником.

Алиса кокетливо улыбнулась:

— Уверена, что человек с твоим умом легко сумеет устроить какой-нибудь несчастный случай. Действительно, Роджер, ты же не позволишь ему жить так долго? Линкс ненавидит тебя и сам воспользуется любым случаем, чтобы тебя уничтожить.

Фитцуорен не раз думал об убийстве, и поэтому слова Алисии упали на благодатную почву. А пока он решил присоединиться к своему отцу в Эдинбурге. Наместник должен часто посылать донесения королю. Разве трудно добавить к ним несколько легких намеков на то, что Линкс замышляет отобрать королевскую корону в пользу своего близкого друга Роберта Брюса? Эдуард не останется глух к этим словам, особенно если напомнить ему, что в те времена, когда он, Фитцуорен, командовал валлийскими стрелками Линкса, те грозились перейти на сторону шотландцев.

— Собирай сундуки, Алисия! Завтра мы покидаем эту вонючую дыру.

Рождество в Дамфрисе прошло удивительно тихо. Выпал легкий пушистый снежок, припорошив долины и пурпурные горы и превратив все вокруг в сказочное белое царство. Марджори де Уорен и Элизабет де Бург приняли приглашение Брюса на трехдневное празднование Рождества в его замке, а Джейн решила не рисковать и осталась в Дамфрисе.

Через неделю после праздников все женщины собрались в комнате Джейн, уютно устроившись у камина. В последние дни Джейн почти не оставалась одна — срок родов приближался. Жена ее брата Джудит и еще две швеи проводили здесь много времени с иглами в руках за шитьем приданого для новорожденного. Джори и Элизабет тоже помогали чем могли, но результаты их труда всегда вызывали смех и веселье остальных.

Время от времени Джейн тяжело поднималась на ноги, потягивалась и потирала онемевшую после долгого сидения спину.

В тот день она проходила мимо окна и вдруг, радостно вскрикнув, остановилась.

Джори бросилась к ней на помощь:

— Уже время?

— Нет! Нет! — Джейн указала на окно: вдали были видны темные силуэты всадников на фоне белого ландшафта.

— Линкс вернулся.

— Откуда ты знаешь? Они слишком далеко.

— Я его никогда ни с кем не спутаю. Только он так гордо и уверенно держится в седле.

— Ну, наконец-то этот бессердечный дьявол вернулся! Вот уж я задам ему трепку!

Джейн улыбнулась:

— Не ты ли мне говорила, что мужчинам следует всегда устраивать теплый прием? Не ты ли объясняла, что больше всего на свете они ненавидят придирчивых и сварливых женщин?

— Разве ты прислушиваешься к тому, что я говорю? — поддразнила ее Джори.

— А я даже записываю все в свой дневник, — торжественно заявила юная Элизабет де Бург.

Линкс и его оруженосцы сначала устроили лошадей в конюшне и только потом появились в замке. Мужчины вошли в зал все вместе, сбивая снег с обуви и стряхивая его с плеч. Женщины уже встречали их.

— Добро пожаловать домой! — хором произнесли они и получили в ответ благодарные улыбки.

Линкс посмотрел на Джори и Джейн.

— Мне жаль, что я не смог приехать на Рождество и не успел на празднование Нового года.

Джори прикусила губу, все затаили дыхание.

— Не переживай. Главное, что ты успел на празднование Двенадцатой ночи.

Не услышав от молодой хозяйки Дамфриса ни раздражения, ни упрека, все вздохнули и дружно рассмеялись.

— Я, правда, не вижу в этом ничего забавного, но чертовски приятно, когда тебя встречают так весело. — Линкс взял руки Джейн в свои и оглядел ее с ног до головы. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, милорд, спасибо.

— С Новым годом, Джейн. Я привез из Эдинбурга колыбельку, украшенную резьбой из роз и чертополоха. Подожди немного — скоро увидишь ее.

— А мы уже видели коней, навьюченных подарками, — лукаво заметила Джори, — и поэтому решили простить тебя.

— Все эти подарки для Джейн… мне жаль тебя, плутовка, — подзадорил он ее, хотя знал, что ему не удастся обмануть сестру даже на минуту.

Линкс смотрел на Джейн и радовался, что скоро родится первенец. Все его чувства были обострены до предела, но ожидание прекрасного омрачали тревога и опасения.

И снова в нем происходила борьба между долгом и желанием. Линкс должен провести вечер в зале со своими воинами и подготовить их к тому, что ждет впереди, но больше всего на свете ему хотелось остаться с Джейн и со своим ребенком.

— Ты пойдешь со мной в зал, миледи? Джейн покраснела и покачала головой:

— Моя беременность будет привлекать внимание. Мне будет намного уютнее у себя.

— Больше всего на свете мне хочется, чтобы тебе было удобно. Могу я присоединиться к тебе, после того как поговорю со своими воинами? — вежливо спросил он.

Линксу хотелось задать ей тысячу вопросов. Он стиснул кулаки, борясь с соблазном дотронуться до ее живота — хоть на миг коснуться ее и своего ребенка. Но Джейн слишком стеснительна и сдержанна, и ему не стоит делать что-то подобное в присутствии посторонних.

— Приходите, когда пожелаете, милорд, — ласково ответила она и направилась к лестнице.

Линкс вдруг потерял над собой контроль и забыл о присутствующих. Он подхватил Джейн на руки и понес в главную башню. Там он усадил ее перед камином, придвинул скамеечку под ноги и подложил подушку ей под спину. Убедившись, что Джейн удобно, он поцеловал ее огненные волосы и пообещал:

— Я вернусь, как только смогу.

Линкс де Уорен поднялся на помост в просторном обеденном зале и обратился с речью к своим воинам. Он сообщил им, что обещал поддержку наместнику и теперь в случае необходимости все должны быть готовы к выступлению. Он напомнил, что передышка в военных делах произошла только благодаря плохой погоде, но как только потеплеет, всем придется бросить насиженные места и отправиться в Эдинбург. Если не подавить вылазку бунтовщиков в зародыше и позволить врагам объединиться, в стране разгорится настоящая война.

Подготовив своих людей к худшему, он с чувством выполненного долга поднял рог и сказал:

— А пока мы будем веселиться и наслаждаться. Я слышал, что у Брюсов праздники длились три дня. Разве мы хуже? Кто будет возражать против недели гулянья?

Ответом ему была гробовая тишина.