Доминика и Бовалле - Джорджетт Хейер Страница 57

Большая карета, увозившая Доминику из Мадрида, катилась на север с самой большой скоростью, на какую была способна. Ее тащили четыре лошади, которых меняли на каждой станции. Для дамы, наделенной такой природной ленью, донья Беатриса передвигалась быстро — если уж она решала куда-то ехать.

Крышу кареты украшал султан из перьев, ее кожаные занавески при желании могли закрепляться, а на сиденьях лежали красные бархатные подушки. Корпус новейшего образца, подвешенный на прочных кожаных ремнях, уменьшал неудобства путешествия. Карета была такой просторной, что здесь легко размещались не только две дамы, но и их камеристки и множество узлов и свертков. За ней следовали лакеи с вьючными лошадьми, а по бокам ехали телохранители дона Карвальо в ливреях своего господина, являвшие собой пышное зрелище в сельской местности. Доминика, безучастно созерцавшая кавалькаду, подумала, что если ее тетка боится нападения Эль Бовалле, то у нее весьма многочисленная охрана для защиты от одного человека.

На каждой станции была заранее оговорена смена лошадей. В карету впрягали только самых сильных фламандских ломовых лошадей, и эти могучие животные двигались с большой скоростью.

На почтовом тракте было полно глубоких рытвин и выбоин, затвердевших от палящего солнца. Дорога шла то по равнине, то по горам, и тогда число лошадей приходилось удваивать. Путники проводили ночь в придорожных гостиницах, но карета никогда не останавливалась до полного наступления темноты, когда невозможно было ехать, и снова отправлялась в путь ранним утром. Когда Доминика устало спросила о причинах такой спешки, ее тетка только улыбнулась и сказала:

— Когда я решаюсь отправиться в такое неприятное путешествие, как это, моя дорогая, я не теряю времени в пути.

Донья Беатриса скрашивала скучное путешествие лукавыми намеками на Бовалле, который остался в Мадриде. Она ничего не говорила прямо, так как к беседе прислушивались камеристки, но Доминике не приходилось сомневаться относительно смысла ее слов.

Доминика, трясясь и подпрыгивая на ухабах в углу кареты, не оставалась в долгу. Она находчиво и язвительно отвечала тетушке, и та тихонько хихикала и трепала девушку по щеке, как всегда оставаясь невозмутимой.

Наконец Доминике надоела эта игра в кошки-мышки, и она заявила о намерении проделать часть пути верхом. Она сказала, что ей наскучила езда в карете, которая трясется и еле тащится. Если тетушка ничего не имеет против, ей бы хотелось, чтобы завтра утром для нее оседлали лошадь, тогда она могла бы хоть час-другой ехать верхом.

— Какая вы непоседа, моя дорогая! — заметила донья Беатриса. — Разумеется, поступайте, как вам угодно. Молодая кровь не дает вам покоя? Право, не знаю, вполне ли это прилично.

— Тут меня никто не увидит, тетя. Я не привыкла, чтобы меня держали взаперти, — ответила Доминика.

— Верно, — согласилась донья Беатриса и задремала.

Наутро были отданы соответствующие распоряжения. Доминика вышла из своей комнаты в костюме для верховой езды, исполненная решимости бороться за свои права. Однако в этом не было необходимости. Донья Беатриса только выразила сожаление по поводу того, что дон Диего не может сопровождать ее, и приказала груму держаться возле молодой госпожи.

У Доминики было тяжело на душе, но она все-таки наслаждалась ощущением свободы и движения. После возвращения в Испанию у нее было мало возможности покататься верхом. Она вспомнила длительные верховые прогулки в Сантьяго и, как и тогда, ощутила радостное чувство простора. Девушка была хорошей наездницей и не знала страха. Сейчас она скакала во весь опор, и грум еле поспевал за ней. Наконец Доминика осадила лошадь, дала ей минуту передохнуть и, раскрасневшаяся, с волосами, растрепавшимися от ветра, легким галопом вернулась к карете.

Тетка, отдернув занавески, приветствовала ее шутливым взглядом.

— Вы настоящая Диана, моя дорогая. Вы сели на лошадь, чтобы сбежать от меня?

Доминика заправила выбившийся локон под французский капюшон.

— Нет, сеньора, думаю, это было бы бесполезно.

Вскоре она вернулась в карету, но с того дня для нее всегда была наготове лошадь на случай, если она захочет прокатиться.

Теперь, когда рядом не было тетки, Доминика могла предаваться своим мыслям, которые были совсем невеселыми. Даже оптимизм Джошуа не смог разогнать ее страхи. Она чувствовала себя предательницей, покинувшей Бовалле в трудный час, однако Джошуа, по-видимому, считал, что ей следовало уехать. Да и что она могла сделать, даже если бы можно было остаться? Если бы ее пожелали допросить, она сражалась бы за Бовалле, пустив в ход всю свою женскую хитрость, но ее не вызывали. О, будь она мужчиной, то боролась бы за него другим способом! Ее глаза сверкнули при этой мысли, а рука сжала хлыст.