Нежданная любовь - Джорджет Хейер Страница 57

— Но если это произошло, значит, это было реальным, Деймрел!

— Да, это произошло. Давайте согласимся, что это была прекрасная интермедия. Вы знаете, что она не могла стать чем-то большим — мы так или иначе должны были вернуться на землю и могли даже устать друг от друга. Вот почему я сказал, что прибытие вашего дяди очень своевременно — «разлука — сладкая печаль», а вот разлюбить… это было бы слишком горьким окончанием нашей осенней идиллии! Мы должны оглядываться назад с улыбкой, а не с дрожью, радость моя!

— Скажите мне только одно! — взмолилась Венеция. — Говоря об обстоятельствах, вы думали о вашем прошлом?

— Да, но не только о нем. Едва ли я мог бы стать хорошим мужем, дорогая, а ничто другое невозможно. Говоря откровенно, Провидение в лице Обри вчера вмешалось как раз вовремя, чтобы снасти нас обоих от катастрофы.

Она посмотрела ему в глаза:

— Вчера вы сказали, что любите меня до безумия. Вы имеете в виду, что это было нереальным и не могло долго продолжаться?

— Да, — резко ответил Деймрел. Снова подойдя к Венеции, он стиснул ее запястья. — Я также сказал вам, что мы поговорим об этом, когда немного остынем. Так вот, любовь моя, ночь принесла с собой мудрый совет, а день принес вашего дядю. Так что оставим это и ограничимся словами: «Надежды больше нет — простимся с поцелуем!»

Венеция молча подняла голову — Деймрел поцеловал ее быстро и грубо, почти оттолкнув от себя.

— Вот! Теперь уходите, прежде чем я не извлек больших преимуществ из вашей невинности! — Он подошел к двери, распахнул ее и крик-пул Имберу, чтобы тот привел к дому кобылу мисс Лэнион. Когда Деймрел повернулся, Венеция увидела на его лице неприятную улыбку и невольно отвела взгляд. — Не стоит выглядеть так трагично, дорогая, — усмехнулся он. — Уверяю вас, очень скоро вы будете благодарить Бога за то, что выбрались из этой чертовски скверной передряги. В другую такую же вы больше не попадете, поэтому не ненавидьте меня, а будьте мне признательны, что я немного приоткрыл ваши прекрасные глаза. В Лондоне вы произведете фурор — молодые щеголи назовут вас бриллиантом чистой воды и будут правы, радость моя!

Ощущение того, что она пробирается сквозь заросли кошмара, вновь охватило Венецию. Сердце подсказывало ей, что выход существует и что, найдя его, она вновь обретет и Деймрела. Но времени не оставалось — еще минута, и будет слишком поздно! Необходимость действовать быстро не пришпоривала, а, напротив, парализовала мозг и язык, окутывая отчаяние пеленой отупения.

Внезапно Деймрел заговорил вновь и, как показалось Венеции, своим обычным голосом:

— Обри поедет с вами?

Она посмотрела на него невидящими глазами и ответила, словно пытаясь вспомнить давно забытое имя:

— Обри…

— Он едет с вами в Лондон?

— В Лондон… — повторила Венеция, проведя рукой по глазам. — Как глупо — я совсем забыла… Не знаю. Обри уехал охотиться до прибытия дяди.

— Ваш дядя приглашает его?

— Да. Но думаю, он не согласится.

— А вы бы хотели, чтобы он поехал с вами?

Венеция нахмурилась, стараясь сосредоточиться. Мысль об Обри помогла ей взять себя в руки. Она представила его в доме своего дяди, одолеваемого заботами тети, ее попытками развлечь его, презирающего все, что казалось ей важным, и решительно ответила:

— Нет. Только не на Кэвендиш-сквер. Это ему не подойдет. Позже я постараюсь снять дом для него и для меня — я вам уже говорила… Глупо говорить, как Эдуард, что Обри должно нравиться то, что он ненавидит, потому что это правится другим юношам. Обри такой, какой есть, и никто не может его изменить, так что какой смысл говорить об этом?

— Никакого. Позвольте ему перебраться ко мне. Скажите, что он может взять собак, лошадей — все, что захочет. Я прослежу, чтобы с ним ничего не случилось, и передам его вашему ученому пастору в отличной форме. Если Обри будет здесь, вам не придется за него беспокоиться, не так ли?

— Так. — Она криво улыбнулась. — Но…

— Значит, договорились! — прервал Деймрел. — Вы не будете ничем мне обязаны. Обществу Обри я буду только рад.

— Значит… вы остаетесь здесь?

— Да, остаюсь. Пошли! Нидд, должно быть, уже оседлал вашу кобылу.

Вспомнив, что Деймрел посылал за своим агентом по какому-то важному вопросу, Венеция подумала, что его дела, возможно, оказались в худшем состоянии, чем он считал.

— По-моему, — робко заметила она, — вы не намеревались задерживаться в Прайори, и я боюсь, что ваши дела не слишком хороши.

Деймрел коротко усмехнулся:

— Не ломайте над этим голову, потому что это не имеет ни малейшего значения.

Он снова открыл дверь — в его позе ощущалось нетерпение. Венеции вспомнилась вторая строка цитируемого им сонета: «Ты больше не услышишь обо мне». Деймрел не произносил этих слов, но в них не было нужды. Золотая осень сменилась дождем и ненастьем, радужный пузырь лопнул, и ей оставалось только принять это с достоинством. Она взяла перчатки и хлыст и направилась по выложенному плитками холлу к открытой входной двери. Возле нее стоял Имбер, а снаружи виднелся Нидд, держа за повод ее кобылу. Венеция хотела проститься с Деймрелом, ее другом и ее любовью, но при виде слуг у нее пересохло в горле. Венеция вышла из дому и обернулась.

Деймрел смотрел не на нее, а на черную тучу, заслонившую небо на западе.

— Дьявольщина! — воскликнул он. — Вы не успеете добраться в Андершо до дождя! Есть шанс, что туча рассеется, Нидд?

Слуга покачал головой:

— Никакого, милорд. Дождь уже моросит.

Деймрел с тревогой посмотрел на Венецию. Усмешка исчезла с его лица.

— Вам нужно ехать немедленно, дорогая, — шепнул он ей. — Я не могу отправить вас в своей карете. Если та женщина узнает…

— Это не важно. — Венеция протянула руку — она была бледна, но в глазах появился отсвет прежней улыбки. — Прощайте, друг мой!

Деймрел молча поцеловал ей руку и помог сесть в седло, как делал каждый раз, когда она приезжала в Прайори, но теперь он не строил планов на завтра, а только сказал:

— Поезжайте коротким путем и не задерживайтесь! Надеюсь, вы не промокнете! Прощайте, дитя мое!

Он шагнул назад, и кобыла, которой не терпелось в свою конюшню, тронулась с места, не нуждаясь в том, чтобы ее подгоняли. Деймрел поднял руку, прощаясь, но Венеция не смотрела на него, и он повернулся.

— Мисс Лэнион собирается в Лондон, — резко сказал Деймрел Имберу. — Возможно, мистер Обри завтра приедет сюда на несколько педель. Скажите миссис Имбер, чтобы приготовила его комнату.

Он направился в библиотеку и захлопнул за собой дверь. Имбер огляделся в поисках Нидда, чтобы узнать, что тот обо всем этом думает. Правда, на Нидда едва ли следовало рассчитывать, так как он был так же молчалив, как Марстон, и к тому же туп, как кувалда. Нидд шел к конюшне, поэтому дворецкому оставалось посплетничать с женой. Но миссис Имбер пребывала в дурном настроении, так как у нее не поднималось тесто, и потребовала, чтобы муж не мешал ей работать.