Судьбе вопреки - Луанн Райс Страница 57

Не желая паниковать, она зашла в спальню.

— Эдвард, — позвала она его. Он не ответил.

— Кажется, у меня сердечный приступ.

Он не обратил на ее слова никакого внимания, будто она лишь сообщила, что устала, или замерзла, или у нее болит живот. В тот момент Лили очень плохо соображала. Ей не хотелось звонить по 911. Это лишний раз привлечет внимание к их семье. Соседи уже один раз вызывали полицию за несколько недель до этого, когда их очередной скандал затянулся за полночь.

— Все в порядке, офицер, — сказал тогда полицейскому Эдвард.

И Лили тоже играла свою роль: улыбалась полицейским, которых часто видела в их небольшом городке.

— Со мной все замечательно, — сказала им она. — Все в порядке.

«Семейные склоки», — сгорая от стыда, услышала Лили перешептывание соседок за своей спиной на следующий день.

Поэтому, не желая, чтобы к дому, где они жили, примчалась еще одна машина с сиреной, она надела пальто и, взяв их машину со стоянки, сама поехала в больницу. Чем ближе она к ней подъезжала, тем хуже чувствовала себя. У нее в груди разгорался огонь, будто кто-то всунул горящий уголь как раз в то место, где находилось ее сердце. Она дотронулась до грудины и почувствовала боль, расходящуюся по ребрам. Было такое ощущение, будто ее ударили кулаком в грудь и костяшки чьих-то пальцев сломали ей ребра.

К тому времени, когда она добралась до больницы, она едва могла идти. Дрожа всем телом, держась за сердце, она села у стойки регистратуры, беззвучно плача. Она ходила в эту больницу с самого детства. Ее родители привозили ее сюда, когда ей был год и она болела крупом. В четыре года ей здесь же делали противостолбнячный укол, после того как она наступила на ржавый гвоздь. Она приходила сюда делать анализ крови за неделю до свадьбы с Эдвардом. У них была ее медицинская карта, и они знали ее в лицо.

Медсестра, работавшая в регистратуре, покупала у нее нитки для вышивания. Врач из отделения «Скорой помощи» заказала ей несколько вышитых подушечек для кресел в своей гостиной. Они все знали Мару, так как давно уже жили в этом районе. Сидя у стойки регистратуры, Лили подумала, что ей нужно было поехать куда-нибудь в другое место. В другую больницу, где ее никто не знал, где никто бы не узнал Эдварда и не посмотрел бы на него с осуждением в следующий раз, когда они увидят его, например в аэропорту.

— Мне кажется, — с трудом выдавила из себя Лили, — что у меня сердечный приступ.

Они были очень добры, тут же отвели ее к врачу, которого она раньше никогда не видела. Она хотела попросить их, чтобы ее обследовала женщина-врач, но у нее уже не было на это сил. Она боялась, что мужчина будет над ней смеяться, решив, что она делает из мухи слона. Доктор сделал ей ЭКГ. Все это время он сидел рядом с ней. Он просто смотрел на нее мягким взглядом, и его присутствие было таким успокаивающим, а его вид таким добрым, что Лили расплакалась еще больше.

Он прослушал ее сердце. Его касание — одна рука на ее плече, другая — со стетоскопом, когда он двигал его по ее груди, было мягче, чем у ее мужа. Оно как бы говорило ей, что она заслуживает особого внимания, что она стоит того, чтобы о ней заботились, а ее сердце стоит того, чтобы его внимательно прослушали.

Дойдя до грудины, он мягко нажал на нее двумя пальцами. Лили чуть не завизжала от боли.

— Здесь? — спросил он. — Именно здесь болит?

— Да, — всхлипнула она в ответ.

И еще глубже, внутри, где он не смог бы достать своими изучающими пальцами. Она сидела на стуле, пока врач смотрел результаты ее ЭКГ, мерил ей давление, ждал, когда она перестанет плакать. Он спросил, не перенесла ли она какой-нибудь стресс. Дрожа всем телом, она ответила, что она действительно очень нервничала. «На работе?» — спросил он. «Дома», — ответила она чуть слышно, и ей показалось, что она в жизни не произносила слова тяжелее, чем это. Он кивнул.

— Я не нашел никаких симптомов сердечного заболевания, — сказал он, закончив все процедуры.

Она молчала, просто слушая его.

— Это не означает, что у вас не может быть какой-то проблемы. Но сейчас я не нашел никаких признаков сердечного приступа или чего-то подобного.

— Но у меня так болит сердце.

Он опять кивнул, относясь к ней и ее словам очень серьезно. Она вспомнила, как много тогда это для нее значило — то, как он на самом деле поверил ей, а не подумал, что она сошла с ума или чрезмерно реагирует на мелочи. Благодаря этому она смогла наконец сделать глубокий вдох.

— Я назначу вам ЭКГ с физической нагрузкой, — сказал врач. — И дам вам координаты кардиолога. Но я думаю, что у вас с сердцем все в порядке.

— Тогда что со мной? — спросила она.

Врач внимательно посмотрел ей в глаза. Он был молод, высок, с большими голубыми глазами и редеющими светлыми волосами. Когда он заговорил, то взял ее за руку, будто это было самым обычным делом.

— Думаю, у вас разбито сердце, — сказал он.

Эти слова вызвали новые слезы. Лили сидела и плакала, держа за руку врача, которого видела впервые в жизни. Глубоко в душе она понимала, что он прав, — просто она никогда не думала, что врач может такое сказать. Он дал ей координаты кардиолога, записав их на листке блокнота. Он также записал адрес и название еще одного учреждения, в которое, по его мнению, она должна обратиться. Оно называлось «Помощь пострадавшим от насилия в семье».

— Он не бьет меня, — прошептала она, шокированная его словами.

— Эмоциональное и словесное оскорбления могут причинить столько же вреда человеку.

— Но тогда это же не насилие в семье? Правда?

— Лучше спросите у своего сердца, — тихо ответил врач. Он мягко похлопал ее по плечу и вышел из комнаты.

Пока Лили одевалась, ее трясло. Крем, который использовал врач при снятии ЭКГ, остался на ее бюстгальтере и рубашке. Она подумала, будет ли Эдвард спать, когда она вернется домой. Может, он волнуется, потрясенный тем фактом, что она на самом деле уехала из дома?

А может, и нет. Мысли роились в ее голове, а сердце все еще болело. Она беспокоилась о том, что ее ждет дома, в каком настроении будет Эдвард. Насилие в семье? Она покачала головой. Врач был так мил, но все-таки он ничего не понял. Эдвард ни разу ее не ударил. Они ругались, у них были проблемы. Ужасное детство сделало его таким злым.

Лили как-то читала о цикличности насилия. Она знала, что мужчины, которых избивали в детстве, часто бьют своих жен и детей. Да, Эдвард ударил Джуди, но он сдерживался и ни разу не тронул Лили. Разве это не было признаком его желания стать другим, обращаться с ней хорошо?

Лили нужно было все это объяснить врачу. Она была слишком стеснительной, чтобы рассказать ему об их сексуальной жизни, о том, насколько она была болезненной для нее. Уходя из больницы, она оформила все необходимые бумаги. Тот врач осматривал другого больного, но все равно кивнул Лили, когда она проходила мимо. Она смогла выдавить из себя улыбку. «Посмотрите, — как бы говорила она, — теперь со мной все в порядке!»