Под южным солнцем - Маргарет Пембертон Страница 57

По озадаченному лицу жены было видно, что она ничего не поняла. Он нежно заключил ее в свои объятия. Ему не хотелось напрямую объяснять причину своего желания поскорее выдать Катерину замуж за Зларина, но, видимо, другого выхода не было.

— Я уже не молод, — мрачно сказал он. — На фронте идут тяжелые, продолжительные бои, и вполне вероятно, дорогая, что я могу не вернуться.

Зита издала полный боли протестующий крик, но Алексий непреклонно продолжал:

— Теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему я хочу видеть Катерину замужем, прежде чем снова отправлюсь на фронт?

Она кивнула, на ее ресницах блеснули слезы.

— А майор Зларин? — сказала она с дрожью в голосе. — Он что скажет?

— Я уже с ним разговаривал, и он дал свое согласие. Родители майора умерли, так что с его стороны никто не будет шокирован столь поспешным бракосочетанием, по крайней мере это его не беспокоит.

Катерина чувствовала себя так, словно у ее ног разверзлась бездонная пропасть и она вот-вот в нее упадет.

— Но, папа… — начала она, напуганная тем, что он может погибнуть на войне, а также перспективой скоропалительной свадьбы с почти незнакомым человеком. — Мы ведь даже еще не помолвлены официально! И ты не погибнешь! Я в этом уверена! Когда война кончится и ты вернешься в Белград, тогда мы и отпразднуем свадьбу!

— Я сомневаюсь, что эта война кончится в ближайшие годы, — сказал Алексий с горечью. — И хотя надеюсь, что ты права и мне повезет вернуться живым, тем не менее нельзя быть ни в чем уверенным. Мне будет гораздо спокойнее, если я увижу тебя замужней до своего отъезда, Катерина.

Она была уже на краю пропасти и начала туда сползать. Ей нечего было возразить, не открыв отцу, что она вовсе не влюблена в своего жениха.

— А как же Макс? — забеспокоилась Зита. — Надо сообщить ему, и как можно скорее.

— Я возьму это на себя, — сказал Алексий, довольный тем, что самая трудная часть разговора позади и теперь надо ускорить бракосочетание. — При других обстоятельствах Макс мог бы быть шафером Зларина, но в данном случае, вероятно, он не захочет вообще присутствовать на церемонии.

— Так, значит, все-таки будет шафер? — удовлетворенно сказала Зита, радуясь, что на этот раз бракосочетание не будет отступать от традиций, как у Натальи. — А у Катерины будет подружка невесты, сопровождающая ее в церковь?

— Мы постараемся соблюсти все обычаи, возможные в настоящее время, — пообещал Алексий.

— Думаю, проблем с подружкой невесты не будет. Сейчас, когда Белград освобожден, многие возвращаются из Ниша, хотя пока неизвестно, когда приедет Вица и другие члены нашего семейства.

— Это не имеет значения, — сказала Катерина, радуясь, что по крайней мере одна проблема легко разрешима. — Я хочу, чтобы подружкой невесты была Сиси. Мне не нужен никто другой.

— Тогда чем скорее ты и Сиси согласуете с Хельгой свои наряды, тем лучше, — ответил Алексий.

Катерина и Зита со страхом посмотрели на него.

Заметив испуганные выражения их лиц, он резко спросил:

— В чем дело? Где Хельга?

— Она мертва, — сказала Зита дрогнувшим голосом. — Ее застрелили у нас на глазах как предательницу, потому что она ухаживала за ранеными сербами.

— Боже милостивый! — прошептал Алексий с побелевшим лицом и привлек обеих женщин к себе, представив, что им пришлось пережить.

* * *

Пока лихорадочно готовились к свадьбе, Катерина размышляла о том, испытывала ли Наталья такое же нарастающее волнение, как и она. Должно быть, да, ведь Наталью даже не предупредили заранее и ей не пришлось самой выбирать жениха.

Когда Зита предложила, чтобы в данных обстоятельствах дочь нарушила традицию и побеседовала со своим женихом до начала церемонии, Катерина отрицательно покачала головой.

Она опасалась, что, увидев его, может отказаться от своего намерения, хотя никто не заставлял ее выходить за майора и это был ее выбор. Но она по-другому представляла свое вступление в брак.

Катерина надеялась, что к тому времени, когда они поженятся, им удастся получше узнать друг друга, что война закончится, что Наталья вернется в Белград и будет на ее свадьбе главной подружкой невесты.

Тем не менее, видимо, ей придется обойтись без особых приготовлений, как и Наталье. В сложившейся обстановке мать нигде не могла достать для дочери подвенечное платье, и потому Катерина сказала, что наденет один из своих летних нарядов.

Она выбрала платье из белого шифона и украсила его приколотыми к корсажу бутонами белых оранжерейных роз.

Катерина отправилась в церковь из королевского дворца.

Улицы все еще были полны народу, и быстро распространилась молва о том, что невеста — племянница короля Петра и что она добровольно оставалась в городе во время оккупации, а сейчас выходит замуж за офицера, который командовал воинскими частями, защищавшими город в сентябре и октябре.

Сопровождаемый на всем пути приветственными криками с пожеланиями счастья и любви, ее экипаж катился по изрытым воронками улицам, и лошади с особой осторожностью выбирали путь.

Выйдя из коляски у собора, Катерина увидела строй солдат, застывших в ожидании, чтобы ее приветствовать. Впервые за последние месяцы ружья и пистолеты использовались не для убийства, а давали залп за залпом в воздух, возвещая по старинному обычаю о прибытии невесты.

Никто из членов ее семейства еще не вернулся из Ниша, и Катерина вошла в собор, зная, что единственными гостями на свадьбе будут ее родители и несколько сослуживцев майора. В соборе было почти пусто, и поэтому ей в глаза сразу же бросилось присутствие нежданного гостя.

Он стоял в глубине к ней спиной.

Катерина сжала руку отца. Он говорил, что Макса не будет на церемонии. Он говорил также, что сообщил ему о ее помолвке и о предстоящем обручении со Злариным и Макс воспринял новость с завидным мужеством.

Она отвела взгляд от его затылка и посмотрела туда, где ее ждал майор. Он тоже стоял к ней спиной. Внезапно ее охватило необычайное волнение, с которым она все время боролась, узнав, что свадьба будет скоропалительной. Катерина споткнулась, едва дыша, и только твердая рука отца удержала ее от падения.

Макс повернул голову и посмотрел прямо на нее. Когда их глаза встретились, она вдруг увидела за внешней грубостью и бесцеремонностью его явную робость и застенчивость. Катерина подумала о том, почему она раньше этого не замечала. А вот мать сумела разглядеть в нем эти черты в тот вечер, когда он заехал с ними попрощаться. Макс вдруг перестал казаться Катерине странным и отталкивающим. Напротив, он выглядел таким родным, внушал уверенность и спокойствие.

Она отвела от него взгляд и посмотрела на своего будущего мужа. Тот по-прежнему стоял к ней спиной, прямой как шомпол и совершенно чужой.