Грех и любовь - Барбара Доусон Смит Страница 56

— Можете оставаться до тех пор, пока не расскажете мне, зачем сюда явились, — решительно промолвил он, и его строгий, как у разгневанного отца, голос, отразившись от голых стен, эхом разнесся по вестибюлю. Итан догадывался, зачем Джейн понадобилось его разыскивать, однако до поры до времени держал свои догадки при себе. — Только не говорите этой чепухи о том, будто обожаете бокс.

Секунду поколебавшись, Джейн взглянула Итану прямо в глаза.

— А почему вы так уверены, что это чепуха? Разве вы знаете, что мне нравится, а что нет?

— Конечно, знаю. Мы же выросли вместе.

— Но никогда не дружили. Были просто знакомыми, которые не поверяют друг другу своих мыслей и чувств.

— Я вас знаю. Знаю, что ваша мама умерла, когда вы родились, что воспитывала вас тетка, что ваш отец вечно держал вас взаперти и заставлял штудировать пыльные старые книги.

— Это мог бы узнать любой, даже посторонний человек. — Склонив голову набок, Джейн задумчиво уставилась на Итана. — Но вы не знаете моих мыслей. Не знаете, какая я.

Итан начал закипать. Но не хотел верить в то, что еще не до конца постиг тонкую натуру Джейн. Интересно, по-прежнему ли она хочет, чтобы ее обнимали, ласкали и любили? И какого черта ему это интересно?

— Хорошо! — буркнул он. — Я не умею читать ваши мысли. Но когда вы лжете — знаю!

Коротко вздохнув, Джейн сказала:

— Ладно, так уж и быть, признаюсь. Я не случайно здесь оказалась. Я попросила Кибла и Даксбери отвезти меня туда, где вы бываете каждый день. — Она шагнула к нему, не сводя с него широко раскрытых невинных глаз. — Я приехала потому… я хочу, чтобы мы вели себя как воспитанные люди. Ради Марианны. Мы должны ладить друг с другом.

— Вот как? — усмехнулся Итан. — Но почему-то у меня такое ощущение, что это внезапное дружелюбие продиктовано единственным желанием: отнять ее у меня.

— Я не хочу ее у вас отнимать. Поверьте.

— В таком случае почему в вашем отношении ко мне вдруг произошла такая разительная перемена? — Чувствуя, что ее близость волнует его, Итан отошел к залитому солнечным светом окну и облокотился о подоконник. — Неужели вы решили, что я буду ей более подходящим родителем, чем вы? Быть того не может! Вы же ни разу доброго слова обо мне не сказали!

— Но вы же утверждали, что изменились.

— Однако вы мне не поверили. И поэтому считаете, что я не сумею воспитать маленькую девочку. Ведь так. — Последние слова Итан произнес не вопросительно, а утвердительно.

— Что ж, не стану отрицать. Вы действительно светский повеса, картежник, да к тому же еще и разведенный мужчина.

Так что изменить сложившееся о вас мнение будет нелегко. — И Джейн поспешно добавила:

— Даже если вы и в самом деле изменились.

Итан смотрел на нее и никак не мог избавиться от ощущения, что она преследует какую-то тайную цель. Интересно, какую?

Джейн стала ходить взад и вперед по вестибюлю, выдав тем самым свою нервозность, шелестя шелковым платьем, плотно облегавшим ее стройную фигуру. Вряд ли она вот так просто возьмет и вернется в следующем месяце в Уэссекс, оставив Марианну в Лондоне, размышлял Итан, глядя на нее.

Уж слишком она привязана к ребенку. Няньки рассказали ему, что Джейн каждый день непременно заходит в детскую. Подобная преданность не могла не вызывать восхищения, однако Итана не оставляло гнетущее подозрение, что Джейн задумала усыпить его бдительность и вскружить ему голову, чтобы он оставил ей ребенка.

И чтобы проверить, прав он или нет, Итан решил довести Джейн до белого каления.

— Я скорее рискну воспитать Марианну сам, чем отправлю ее жить с какими-то старыми девами, полными всяких дурацких причуд, — усмехнулся он.

Глаза Джейн яростно сверкнули.

— Я одарю ее любовью и вниманием. А что она получит от отца, который целыми днями где-то шатается?

— Но ведь вы ее сегодня тоже бросили, мисс Мейпоул.

Итан знал, как Джейн ненавидит это прозвище, и специально им воспользовался, чтобы вывести ее из себя. Ожидания его полностью оправдались. Джейн рассвирепела:

— Я была бы ей хорошей матерью. И вы это знаете!

— Конечно, знаю. Однако я могу дать своей дочери все преимущества, которые приносят богатство и социальное положение. А что можете предложить ей вы, кроме пьяницы тетки и убогого домишки?

— Не впутывайте сюда тетю Вилли! — выпалила Джейн. — Она старая, больная женщина и заслуживает уважения. И к Марианне она не имеет никакого отношения.

— Простите за то, что вынужден это сказать, но она будет подавать девочке дурной пример. Вас совместная жизнь с ней превратила в настоящую брюзгу.

Джейн едва сдерживалась, чтобы не вспылить. Поджала губы, стиснула кулаки, а в следующий момент сделала то, чего Итан никак не ожидал: подошла к нему и прижалась к его руке, глядя на него проникновенным взглядом. Мгновенно у Итана возникло желание притянуть Джейн к себе и, вдохнув исходящий от нее запах свежести, прильнуть губами к ее губам. Из зала доносились дикие крики, однако он их не слышал. Он боялся пошевелиться, боялся сделать резкое движение. Интересно, знает ли она, какой вид открывается ему, стоит заглянуть в ее глубокое декольте?

Может, знает, а может, нет. С Джейн он никогда ни в чем не уверен.

— Итан, я не хочу с вами ссориться, — прошептала она. — Правда, не хочу. Давайте постараемся забыть о наших разногласиях.

Итан с трудом понимал, что она от него хочет. У него было одно желание: прижать ее к стене, ощутив ее мягкое, податливое тело, а потом, подхватив на руки, отнести куда-нибудь в пустую комнату и заняться с ней любовью. О Господи! И что это на него нашло? Ведь он давным-давно зарекся связываться с девственницами.

Отстранив Джейн, Итан оттолкнулся от подоконника и, подойдя к входной двери, распахнул ее.

— Есть только один способ забыть о наших разногласиях.

Возвращайтесь в Уэссекс. Мне уже до смерти надоело обмениваться оскорблениями с нудной старой девой.

— Его грубости нет оправдания, — заявил герцог Келлишем, сидевший во главе длинного стола. — Абсолютно никакого!

Наклонившись к жениху, леди Розалинда успокаивающе погладила его по руке, лежавшей на белоснежной скатерти.

Зыбкий свет свечи отбрасывал на ее лицо с тонкими чертами причудливые блики.

— Дорогой, прошу тебя, забудь о нем. Итан — взрослый мужчина. Мы уже не можем ему приказывать.

— И тем не менее ему следовало к нам присоединиться.

Крайне невежливо с его стороны с таким презрением относиться к собственной семье. Особенно после того представления, которое он устроил сегодня вечером.

— Не могу не согласиться с его светлостью, — заметила тетя Вильгельмина, которая сидела напротив графини, обмахиваясь льняной салфеткой. — Его поведение во время чтения стихов было просто возмутительно. Я думала, у меня нервы не выдержат слушать все эти споры: