Наследник Клеопатры - Джиллиан Брэдшоу Страница 56

Галл улыбнулся в ответ. Он жестом приказал своему слуге подать Цезариону чашу, и тот немного пригубил.

– Весьма снисходительное решение, – заметил он. – Гортал, наверное, грубо с тобой обошелся? Ты на него не в обиде?

Цезарион почувствовал, как к лицу прилила краска. Сейчас он ясно понимал, что центурион вполне осознанно пытался сломить его волю, и в душе злился, что этому грубому солдафону почти удалось это сделать.

– Ему дали на рассмотрение лживое обвинение, которое нельзя было проигнорировать, – устало ответил Цезарион. – Центурион должен был провести допрос. Мы поступили бы точно так же с человеком, которого обвинили бы в подобном преступлении. Я считаю... – Он посмотрел на седовласого центуриона. – Я считаю, что у него большой опыт в этом вопросе и он прибегал к силе не чаще, чем этого требовала ситуация. Признаться, было бы глупо с моей стороны отрицать это.

– Практичный подход к делу. Создается впечатление, что ты неплохо приспосабливаешься к римскому правлению. И все-таки, судя по всему, ты намеревался уехать вместе с царем из страны, а потом еще срезал свои волосы, скорбя по царице. Неужели ты на самом деле смирился с римским господством? – Галл не сводил с юноши пристального взгляда. – Или все, что ты тут нам говорил, – это обычная ложь?

– Я мечтал жить и умереть, сражаясь за царскую династию Лагидов, – стараясь сохранять самообладание, ответил Цезарион. – Но династия пала, и я не смогу сделать ничего, чтобы ее возродить. – Юноша тяжело вздохнул и процитировал: «Не будь глупцом: увидев чью-то смерть, скажи, что это смерть, не бойся...»

– Великие боги! – вновь изумился Галл. – Ты читал Катулла? [30]

– Да, мне нравится поэзия Катулла. Что в этом плохого?

– Чтобы александриец любил латинскую поэзию? Клянусь всеми богами, вы же, греки, считаете нас варварами, у которых даже алфавита нет!

– Мне нравится латинская поэзия, как и наша собственная. Насколько я знаю, вы тоже ее любите. Ваши любовные элегии очень напоминают по духу александрийскую лирику – они полны изящества и остроумия, – с искренностью произнес Цезарион.

– Ты на самом деле так думаешь? – воскликнул польщенный военачальник, и Цезарион вдруг понял, почему пожилой центурион так настороженно посмотрел на него перед тем, как они вошли к Галлу. Военачальник был падок на лесть.

– Да, я действительно так думаю, – подтвердил он. – Особенно то произведение, в котором речь идет об измене Ликориды и о вороне. Оно достойно самого Каллимаха [31].

Эти стихи ему действительно нравились, но, по правде сказать, Цезарион был знаком с ними только потому, что любовные элегии Галла, адресованные некой Ликориде, на самом деле были посвящены артистке по имени Киферида – бывшей любовнице Марка Антония. Время от времени Антоний декламировал эти стихи на пирах, отпуская скабрезные комментарии по поводу прелестей известной особы и не скупясь на язвительные замечания в адрес мужского достоинства самого Галла. Его друзья смеялись над этими шутками. Но Цезарион, естественно, воздержался от этих замечаний.

Галл просто сиял от умиления.

– Никогда еще не встречал грека, который был бы знаком с моими стихами, если только раньше я не читал ему что-нибудь сам.

– Они заслуживают самой высокой оценки, – бесстыдно лгал Цезарион, понимая, что иначе ему не удастся вырваться из когтей беспощадного Гортала.

Губы Галла снова растянулись в улыбке.

– Ты сегодня ужинал? Может, нам стоит перекусить и выпить немного вина, если, конечно, ты хорошо себя чувствуешь? Уже который месяц мне не с кем поговорить о поэзии. Одни только прелестные музы знают, что для меня она превыше всех бессмертных божеств.

– Для меня это была бы большая честь, – с готовностью ответил Цезарион. – Мне тоже не хватает бесед с образованным человеком. Я был бы бесконечно рад, если бы меня удостоили чести быть вашим слушателем.

– Сударь! – в растерянности воскликнул Гортал. Галл в нетерпении посмотрел на него.

– Что тебе еще?

– Как прикажете поступить с другими пленниками – Ани, сыном Петесуха, и со всеми остальными?

– Отпусти их, – приказал Галл. – Нет, погоди. Нужно сначала заставить этого землевладельца из Коптоса отказаться от обвинения. Завтра же утром приведите Аристодема, покажите ему доказательства и пригрозите, что если он не уступит, то ему предъявят обвинение в измене. Как только он пойдет на попятную, отпускайте их вместе с лодкой и грузом. – Помедлив, он добавил: – Проследи, чтобы с ними нормально обращались, как с невиновными. – Галл снова повернулся к юноше. – Как хорошо, Арион, что мы с тобой встретились. Я сейчас как раз кое-что пишу... так, небольшое стихотворение, посвященное святилищу Аполлона в Гринее. Я пишу его дактилем, которым смею гордиться...

– Я с радостью вас послушаю, – с восхищением в голосе заверил его Цезарион.