Грешники - Барбара Пирс Страница 56

Не давая ей опомниться, он скользнул пальцами в ее лоно, и она застонала, как от боли.

– О, я вижу, что твое тело ждет меня, – сказал он, в благоговении глядя на нее.

Она хотела его вопреки своим страхам. Его пальцы будили в ней желания, в которых она стыдилась признаться даже самой себе. Файер изогнулась навстречу его руке и невольно раскрылась перед ним.

– Я больше этого не вынесу, Маккус, – умоляюще произнесла она и провела рукой по его волосам, пытаясь приблизиться к нему. – Я хочу ощутить тебя внутри себя.

Серые глаза Маккуса расширились в ответ на ее страстную мольбу. Поцеловав ее в живот, он встал и расстегнул бриджи. Его член налился кровью, словно в предвкушении удовольствия от слияния с Файер. Маккус нетерпеливо сбросил бриджи и встал перед своей возлюбленной.

– Ты самая изысканная, – сказал он, прикасаясь рукой к ее груди. Он обвел пальцем сосок, который расцвел, словно бутон. Кожа девушки была безупречной и на ощупь напоминала теплый шелк.

– Я вся дрожу, – сказала Файер, пытаясь держать себя в руках. Маккус наклонился к Файер и покрыл ее грудь поцелуями.

Он так хотел ее, что у него темнело в глазах.

– Я тоже, Файер. И не от страха.

Когда Маккус снова поднял ее, она ощутила прикосновение его груди и поняла, что он тоже разделся. Неожиданно Файер успокоилась. От нахлынувших чувств у нее закружилась голова, и она крепко прижалась к его плечу. Когда он опустил ее на мягкое ложе, которое приготовил для них заранее, Файер сказала:

– Я хочу увидеть тебя. – В ее голосе звучала мольба: ей надоела эта игра.

Он был так красив, что ей нестерпимо захотелось исследовать каждый дюйм его тела.

– Не спеши, – пробормотал он, лаская ее грудь.

Вместо стыдливости, которой она ждала от себя, Файер чувствовала лишь сладкое томление. Стэндиш никогда не ласкал ее тело, а Маккус, казалось, был одержим ею. Она решила, что повязка должна была послужить своеобразным инструментом для полного погружения в мир фантазий. Маккус не позволял ей играть пассивную роль. Его руки и губы ласкали ее, маня и дразня, обещая увлекательное приключение. Она выгнулась ему навстречу, когда он вновь поцеловал ее грудь.

– Тебе приятно прикосновение моих рук, Файер?

Он провел языком по ее животу. Когда Маккус остановился, она почувствовала, что он смотрит на нее в ожидании ответа.

– О да, – ответила она.

Через мгновение она ощутила прикосновение его твердого стержня. Святые Небеса, он был напряжен до предела! Перед ним лежала женщина, готовая принять его, но он медлил. Почему? Непредсказуемость возлюбленного сводила ее с ума.

– А моих губ? – касаясь ее бедра, спросил он.

К чему этот разговор? Она попыталась сосредоточиться, но с ним это было почти невозможно. Ей казалось, что ее пронзает тысяча стрел.

– Ч-чего ты хочешь?

Маккус прижал свои руки к ее бедрам. Его ладони были такими горячими, что, казалось, могли обжечь ее.

– Я хочу ощутить удовольствие на вкус, – сказал он, и его руки скользнули к ее влажному лону.

Файер напряглась, ожидая, что он начнет ласкать ее пальцами, однако он прикоснулся к ней губами. Она сжала руки в кулаки. Шокированная интимностью поцелуя, она стала колотить по его плечам. Маккус ответил еще более жаркими ласками. Ей казалось, что на нее пролился звездный дождь.

– Ты должен остановиться. Ни один джентльмен...

Ее голос перешел на шепот – так ветер срывает лепестки с цветка и затихает, утомленный собственной дерзостью. Маккус продолжал свои немыслимые ласки.

– ...не станет делать этого, – выдавила из себя Файер, но ей уже было не до возражений, потому что волна неукротимого желания охватила ее с новой силой.

– Файер, ты дорога мне каждой клеточкой своего тела, – сказал Маккус, снова лаская ее руками. – Ты отвечаешь мне с такой готовностью, что будишь во мне ненасытного зверя. Я хочу тебя всю. Всегда.

Маккус резко остановился, и она ощутила его дыхание на своей щеке.

– Я больше не могу сдерживать себя, – сказал он, прерывисто дыша.

Он погрузился в нее, испытывая неземное блаженство. С его уст сорвался стон, в котором Файер угадала облегчение. Любовная игра достигла накала. Их тела сотрясались, омываемые волнами сладострастия.

Маккус словно погрузился в море блаженства, которое дарило ему тело любимой. Он не шептал ей ласковых слов, как это делал Стэндиш, и она была ему за это вдвойне благодарна. Он целовал ее, и она ощущала вкус собственной плоти на его жадных устах. Утонченность, свойственная Маккусу, покинула его, открыв мужчину, который был ведом только своими желаниями.

– Файер, ты чувствуешь меня? – хрипло прошептал он ей на ухо и замедлил свои движения.

– Ты глубоко.

Он снова начал пронзать ее, не останавливаясь ни на миг. Ее тело отзывалось на его ласку, даря ему ответную радость.

Файер больше не волновала повязка, так и оставшаяся на ее глазах. Казалось, на нее снизошло просветление. Ей нравилось ощущать на себе вес мужского тела, а его грудь, укрытая густыми курчавыми волосами, касалась ее нежных сосков, доставляя невероятное удовольствие. Ей казалось, что ее соски стали похожи на набухшие почки. Маккус как будто почувствовал ее невысказанное желание и наклонился к ее груди, начав страстно целовать ее.

Файер всегда нравился немного насмешливый голос Маккуса. В минуты страсти он становился хрипловатым и звучал более чувственно. Файер испытывала неземное наслаждение, когда он говорил ей о своих ощущениях и восторгался красотой ее тела.

Она обожала его.

– Вот и я, – сказал Маккус, когда с уст Файер сорвался стон. – Откройся мне.

Этот мужчина зажег в ней пламя страсти, которое только он один и мог теперь утолить. Файер обняла своего любовника, зная, что сейчас они вознесутся на пик наслаждения. Она вонзила ногти в его спину, изогнувшись ему навстречу, и начала кричать. Казалось, всю ее окутал яркий солнечный свет. Маккус, похоже, переживал такие же ощущения, потому что он весь напрягся и замер, пытаясь продлить миг удовольствия. Спустя несколько секунд он погрузился в нее еще глубже и сдался в плен своей страсти, извергнув в лоно Файер горячую лаву.

Положив голову ей на грудь, Маккус открыл глаза. Он слышал бешеный стук ее сердца. Он был все еще погружен в нее, но ощущал такую истому, что не мог заставить себя даже шевельнуться.

– Ты не собираешься снять с меня повязку? – лениво осведомилась Файер.

Ее больше не терзали страхи и сомнения.

– Ты знаешь, любовь моя, мне кажется, пришло время, чтобы ты прозрела.

Он потянулся к повязке и сорвал ее.