Приручить единорога [= Странное предложение ] - Айрис Джоансен Страница 56

Она открыла дверь и шагнула в прихожую. Сзади раздался угрожающий голос Рафа:

— Будь осторожна, Жанна! Если ты позволишь ему хотя бы пальцем прикоснуться к тебе, я его уничтожу. Помни об этом, когда вы броситесь навстречу друг другу с поцелуями и объятиями!

— С поцелуями? — Жанна оглянулась через плечо. В ее глазах стояли слезы. — Я думаю, это возвращение домой вовсе не будет таким радостным, как ты себе представляешь. Моя бабушка умерла вчера.

Потрясение, шок, раскаяние сменяли друг друга на лице Сэнтина. От гнева не осталось и следа, и его глаза страдальчески сузились. Повинуясь первому неконтролируемому импульсу, он сделал шаг вперед, протягивая к ней руки.

— Жанна!..

Но в прихожей уже никого не было.

Сэнтин немного постоял в замешательстве на пороге библиотеки, потом бросился к дверям. Но он опоздал. Черный «Линкольн» уже выезжал за ворота усадьбы.

Как и обещал, Джоди встретил Жанну в маленьком аэропорту Свитуотера. Едва завидев его высокую худую фигуру, Жанна ринулась ему навстречу и бросилась в объятия Джоди, будто маленькая девочка, ищущая утешения и поддержки. Управляющий прижал ее к груди и долго держал так, ласково похлопывая и поглаживая по плечам, словно успокаивая нервную лошадь, а Жанна все всхлипывала и никак не могла остановиться.

Наконец она в последний раз шмыгнула носом и отстранилась. Сосредоточенно хмурясь, Джоди протянул ей свой клетчатый носовой платок, и Жанна вытерла глаза. От платка и от самого Джоди хорошо пахло конским потом, кожей и свежесрезанной травой.

— Ну как, все в порядке? — заботливо спросил он, оглядывая напряженное лицо и припухшие веки Жанны. Жанна кивнула.

— Да, — сказала она. — И я очень рада видеть тебя.

Она действительно была рада. Ей казалось, что со смертью бабушки оборвались последние нити, связывавшие ее со счастливым и беззаботным детством, и в ее жизнь вторгся безжалостный и холодный ветер перемен. Но вот она увидела Джоди, увидела его ореховые глаза и соломенные волосы с непокорным вихром на макушке и поняла, что у нее в этом мире остался по крайней мере один старый и верный друг.

Джоди почти не изменился. Он по-прежнему был жилистым и худым — таким он оставался всю жизнь вне зависимости от того, сколько он ел, — а его выцветшие джинсы, полинявшая ковбойка и пыльные башмаки показались Жанне до боли родными.

— Я оставил пикап на стоянке, — сказал Джоди и, в последний раз сжав плечи Жанны, выпустил ее. — У тебя есть багаж?

Жанна покачала головой и показала дорожную сумку, которую держала в руке.

— Мне не многое нужно. К тому же так мне было бы проще добраться до фермы, если бы ты по каким-нибудь причинам не смог меня встретить. — Она неуверенно улыбнулась. — Если мне понадобится пара джинсов, я всегда могу занять у тебя.

Джоди кивнул и развернул Жанну в направлении дверей, ведущих к автостоянке.

— Конечно, можешь, — подтвердил он. — Если, конечно, ты не слишком заважничала. У нас здесь одеваются просто… — Он покосился на шикарные белые «клеши», в которые была одета Жанна. — Для деревенской девчонки ты стала одеваться слишком элегантно.

— Простые старые джинсы вполне мне подойдут, — негромко ответила Жанна, не торопясь отвечать на вопрос, который был написан на лице Джоди. В эти минуты она меньше всего была расположена вспоминать Рафа и роскошную, праздную жизнь в его особняке. Расставание с Сэнтином все еще было свежо в ее памяти, а раны, нанесенные им, были слишком болезненными. Его непонимание и недоверие к ней уязвили Жанну настолько глубоко, что она боялась быть необъективной. Может быть, потом, когда она немного успокоится, а пока… Пока она приехала сюда по делу, и впереди у нее множество забот и переживаний. Пока она не закончит того, что должна сделать, ей придется отложить, отодвинуть в сторону все остальное.

— Расскажи мне о последних днях, — попросила она. — Я хочу знать все.

До фермы было семьдесят пять миль, и у них в запасе было около полутора часов. Джоди начал свой рассказ, едва они выехали со стоянки, терпеливо отвечая на вопросы Жанны и вспоминая все новые и новые подробности. Он рассказывал обо всем этом так просто и так выразительно описывал каждое слово и каждый жест, что Жанне не составило никакого труда представить себе, как это все было. И к тому моменту, когда — уже в сумерках — пикап затормозил перед знакомым приземистым домом из красного кирпича, все слова уже были сказаны.

— Ты выкрасил ставни, — заметила Жанна, выбираясь из пикапа и медленно поднимаясь по ступеням парадного крыльца.

Джоди кивнул.

— Этой весной. К осени я рассчитывал добраться до амбара.

С этими словами он открыл сначала раму с натянутой на нее противомоскитной сеткой, потом отворил выкрашенную зеленым и белым главную дверь и отступил в сторону, пропуская Жанну внутрь.

— Теперь эта ферма твоя, — сказал он смущенно. — Ты еще не думала, что ты собираешься с ней делать?

Жанна покачала головой.

— Я всегда считала, что она должна достаться тебе, Джоди. Ты давно мечтал о своей собственной ферме, а этот дом… Теперь он скорее твой, чем мой. В общем, мы еще подумаем и решим, как быть, ладно?

Задержавшись на пороге, Жанна быстро обернулась через плечо на далекий отлогий холм, на вершине которого примостилась лиственная роща, даже в сумерках полыхавшая всеми цветами осени.

— Кроме нашего холма, — добавила она. — Я хочу сохранить его за собой.

— Конечно, — согласился Джоди и включил под потолком лампочку в стареньком выцветшем абажуре, осветившую ветхий уют гостиной. — Там на плите есть кастрюля с супом. Если ты голодна…

— Попозже, — поспешно сказала Жанна, оглядываясь по сторонам. Если память ее не подвела, то в гостиной все осталось как было. Только сама комната показалась Жанне намного меньше, чем в детстве, но это было естественно.

— Наверное, мне сначала нужно разобраться в ее вещах…

Джоди покачал головой.

— Там почти ничего не осталось, — сказал он. — Бабушка начала освобождаться от личных вещей, как только узнала, что больна. Она не хотела, чтобы тебе пришлось этим заниматься после того, как… после ее смерти. К тому моменту, когда она настолько ослабела, что уже не могла подняться, у нее уже не осталось почти ничего, что могло бы напомнить тебе о ней. Так, кое-какие мелочи… Она велела мне сжечь их.

— Она все предусмотрела… — прошептала Жанна, чувствуя, что ее глаза снова наполнились слезами. — Она знала, что мне не нужны никакие памятные вещицы, чтобы помнить ее.

Порывистым движением Жанна повернулась к Джоди.

— Черт побери, почему люди не могут жить вечно?! — вскричала она. — Бабушка не должна, не должна была умереть!..

Джоди беспомощно пожал плечами.

— Это слишком сложный вопрос, — сказал он, растерянно потирая шею. — Я не могу ответить на него. И никто, я думаю, не может… — Его взгляд стал особенно теплым и сочувственным. — Ты должна будешь выполнить всего одну, последнюю обязанность, — прибавил он. — Человек из похоронного бюро доставит урну с прахом завтра утром.