Бархатная песня - Джуд Деверо Страница 56

Утром Аликс проснулась отдохнувшая, улыбчивая. Чистый холодный лесной воздух пошел ей на пользу и даже показался родным. Джоан не было, поэтому Аликс оделась сама в изумрудно-зеленое шерстяное платье, отделанное золотой тесьмой. Маленькая шляпка на затылке не скрывала пышных локонов. Теперь волосы у нее отросли, и она больше не сокрушалась насчет их необычного цвета, ведь каждая прядь отличалась своим особенным оттенком.

Она вышла из шатра, и здесь с ней поздоровалась взмученная Джоан, которая обессиленно сидела на пне, служившем табуретом. Волосы ее падали на спину, платье на плече было разорвано, на шее виднелась ссадина. Глаза, устремленные на Аликс и обведенные синей тенью, сияли.

— Они все такие страстные, — сказала она утомленным, но счастливым голосом, и Аликс с трудом, но удержалась от смеха.

— Иди спать, — сурово ответила Аликс, — а когда проснешься, мы поговорим о твоем отвратительном поведении.

Джоан тяжело встала и направилась в шатер. Тут Аликс схватила служанку за руку.

— Неужели сразу с четырьмя? — спросила она с любопытством.

Джоан только кивнула в ответ и, устало потупив глаза, ушла в шатер.

Аликс же задумалась — сразу четверо? Но в этот момент появился Рейн, сердито блестя глазами. Она дважды сглотнула слюну.

— Доброе утро, — с трудом выдавила она из себя.

— К черту все твои утра! — проворчал он, разозлясь. — Шлюха, которую ты с собой привезла, вконец измотала четверых моих людей. Они ничего не могут сегодня утром, даже поднять меч, не знаю, зачем ты приехала, но, думаю, тебе пора отправляться обратно.

Аликс очень мило улыбнулась:

— Какое очаровательное приветствие, муженек! Прошу извинить поведение моей горничной, но, как вы помните, у меня не очень большой опыт в обращении с нижестоящими. Не можем же мы все родиться в дворянском звании. А почему я сюда приехала — так у меня есть долг, который я должна уплатить.

— Ты мне ничего не должна.

— Тебе! — выпалила Аликс, но взяла себя в руки и натянуто улыбнулась. — Нет, пожалуй, кое-что я тебе все-таки должна, но гораздо больше здешним людям.

— С каких это пор они тебя волнуют? — прищурившись, спросил Рейн.

— С тех самых, когда они рисковали жизнью, спасая меня. Ты не хочешь присоединиться ко мне, чтобы немного закусить? Я думаю, ты можешь нарушить свой пост. Я могу предложить тебе холодный мясной пирог.

Рейн хотел, по-видимому, что-то ответить, но круто повернулся на каблуках и ушел.

Аликс все улыбалась, хотя сердце у нее гулко забилось, когда она глядела в его удаляющуюся спину.

— Ну, ты собой довольна? — раздался сзади голос Джослина.

Аликс громко рассмеялась:

— Неужели ты видишь меня насквозь? Рейн Монтгомери — человек высокомерный, правда? Он решил, что я приехала сюда только из-за него.

— А разве не так?

— Я еще сведу его с ума, — весело ответила Аликс. — Не хочешь ли поесть? У тебя найдется время посидеть со мной и ответить на несколько вопросов?

Аликс расспрашивала его о тех, кто обитает в лагере. Она бы не должна была задавать таких вопросов, ведь она прожила в лесу с этими людьми несколько месяцев, но прежде она чувствовала себя здесь чужой.

— Их расположение нелегко завоевать, — ответил Джослин. — У них много накопилось против тебя. И очень на тебя нападает Бланш.

— Бланш! — И Аликс выпрямилась. Кусочки мозаики соединились в целое. — По вине Бланш погибла Констэнс. Как бы иначе она узнала про Эдмунда Чатворта? Ты должен ненавидеть Бланш.

— Я уже покончил с ненавистью. — И Джослин Встал. — Ты хочешь повидаться с Розамундой? Если хочешь помочь здешним людям, она подскажет, с чего начать.

Аликс не ожидала, что Розамунда так переменилась. Когда она посмотрела на Джослина, у нее засияли глаза и родимое пятно на щеке стало почти незаметным. Глаза у Джоса сияли так же ярко.

— Аликс хотела бы тебе помочь, — сказал он тихо и ласково, взяв Розамунду за руку.

Розамунда оглядела Аликс со снисходительной улыбкой, и та вся напряглась и возблагодарила небо за то, что Джудит научила ее сдержанности.

— Я уверена, мы сумеем подыскать для тебя что-нибудь подходящее, — тихо ответила Розамунда.

Аликс потребовалась неделя, чтобы убедить Розамунду в серьезности своих деловых намерений. Она работала с утра и до ночи, ничем не гнушаясь, промывала и забинтовывала раны, помогла при родах женщине, больной скверной болезнью, и, когда слепорожденный младенец умер, Аликс похоронила его, потому что больше никто не желал дотронуться до тела несчастного создания. Она пела, чтобы успокоить старуху, видевшую призраков, которых больше никто не видел.

— Ее милость оказывает честь нам, отребью, — сказал какой-то мужчина, когда она в темноте возвращалась в свой шатер. — Прежде она свои ручки замарать боялась, а сейчас ей любая грязь нипочем.

Но я не заметил, чтобы Рейн слишком увивался за нею.

Войдя в шатер, Аликс поднесла руки к вискам. Голова трещала от визга, шума, отвратительных запахов. Больные позволяли дотрагиваться до них, но здоровые ее избегали, разве только представлялся случай ее уязвить. А что касается Рейна, то она видела его очень редко.

— Вы зачем сюда приехали? Завоевать снова Рейна или это больное отребье? — часто спрашивала Джоан.

— Рейна, — прошептала сейчас Аликс, потирая виски. Шатер был пуст, Джоан, наверное, спит где-нибудь в другом месте. Аликс не привыкла иметь дело со служанками, и ей не удавалось приструнить Джоан. Увидев пустые ведра, она схватила их и направилась к реке. Став на колени, Аликс оглянулась вокруг, потом посмотрела на сверкающую тысячами бриллиантов лунную дорожку. Звук шагов заставил ее обернуться, и сердце у нее подпрыгнуло при виде Рейна. Его мощная фигура заслонила луну.

— Ты уже доказала себе, что хотела? — спросил он тихо, и тон голоса был ровный и жесткий как сталь. — И что ты хотела доказать? Что перевяжешь одну скверную рану и здешние падут перед тобой на колени в избытке благодарности? Нет, они лучше разбираются в людях, чем я.

— Пожалуйста, объясни, что все это значит, — оторопела Аликс.

— Ты хорошая актриса, но когда-то я верил, что ты… честна, и жестоко поплатился за это. Надеюсь, они не обманутся так же, как я.

Аликс встала, сжав кулаки.

— Избавь меня от самосожалений, — процедила она сквозь зубы. — Бедняга лорд Рейн унизился до любви к простолюдинке, а когда она употребила все свои силы, чтобы спасти его от гнева короля, он сразу же понял, что она преступила подобающие ей границы. — Голос ее зазвучал громче. — Но я хочу тоже кое-что сказать тебе, Рейн Монтгомери. Не имеет значения, если эти люди меня ненавидят. Я этого чертовски заслуживаю. А что касается того, упадут ли они к моим ногам, то нет, я от них этого не ожидаю. Но они, по крайней мере, честны со мной. Ты же считаешь себя мучеником и никого не хочешь выслушать. Ты себя считаешь обиженным и думаешь, что единственный из всех обладаешь чувством чести.