Тихий центр - Тамара Лисицкая Страница 55

— Да? — Тане стало хорошо. — То есть она не умирает?

— Ну, давайте так говорить — поводов для особого беспокойства пока нет.

— Вы такой нам подарок на Новый год сделали! — Таня снова расчувствовалась.

— Ой, да это же вы подарки привезли! Спасибо вам! Добрые люди такие! С Новым годом вас!

— И вас! — Вадим посмотрел на часы. — Уже скоро…

— Ну, вы езжайте! Вам еще по такой погоде до города добраться надо!

— Уехать?

— Да, а чего вам тут делать? Все под контролем, мы тут до утра не спим…

— А как же Новый год?

— Так я даже шампанского не пью! — улыбнулась сестричка. — И родственников у меня в этом городе нет. Меня все время в Новый год ставят. Зато потом два выходных. Я тут с вашими конфетами не заскучаю!

— Не заскучайте, пожалуйста, — Вадим посмотрел на Таню. — Ну? Поедем? Куда-то еще…

— Поедем. Но скоро вернемся! — пообещала Таня. Медсестра кивнула — не сомневаемся.

— Ну, давайте за стол? — суетилась Настя Первая. — Быстренько выпили за Новый год!

— Так, Настенька, еще ж полчаса!

— А мне надо будет уехать! Мы всем потоком отмечаем в кафе, уже давно договорились!

Лилия Степановна вздохнула, кивнула — надо, так надо. Алешенька спал в кресле перед телевизором. Набегался.

— Давайте, с Новым годом! — Настя подняла свой бокал, протянула Лилии Степановне ее рюмашку. — Чтобы в следующем году осуществились все наши желания!

— А вам не вредно пить, Настя?

— Я немножко! В Новый год пить надо, даже психологи советуют!

Спорить с активной молодостью было бессмысленно.

В общем, Настя Первая соскочила, ехала в такси к любимому и страшно радовалась всему происходящему.

А Лилия Степановна сидела перед скромным, но все ж таки накрытым столом и тяжело ворочала уставшим мозгом. Как то все не радостно. Не будут они спокойно жить — Алешенька и Настя. До тех пор, пока Лилия Степановна жива, заботы о мальчике… о муже она возьмет на себя. Но потом уже, после Лилии Степановны, никто не сможет заступиться ни за мальчика, ни за мужа.

Было ясно, что такой момент наступит, и Лилия Степановна давно присматривалась, искала надежных друзей, людей, которым можно будет доверить ее беспомощное сокровище. А кому? Родственники разъехались, брезгуют. Светлана Марковна? Ирина Павловна? Нет, конечно… А больше и нет никого рядом…

И вот такой человек как бы нашелся, пусть и с приключениями, но дал понять, что готов быть рядом… Но ведь человек слишком молодой, ветреный… Нет, ничего плохого о Настеньке — чудесная девочка, такая красивая, бойкая… Но не будет покоя у них. А когда еще малыш появится… Тут уже надежда только на новых родственников. Они внучка в беде не оставят. А заодно, может, и Алешеньку досмотрят.

Вот так рассуждала Лилия Степановна. И разве не было в этом логики?

И вроде радоваться надо тому, что хоть как-то устраивается судьба сына.

Сын пустил во сне слюнку.

Однако ж и Новый год встретить надо бы? Лилия Степановна набрала номер Ирины Павловны и приготовилась стучать вилкой по стаканчику. Чтобы до Ирины Павловны скорее дошел смысл звонка соседки.

Уже через пять минут Ирина Павловна сидела за столом и вдумчиво жевала селедочку.

— Моих-то не видела? Никого дома нет! Вот дожила я! Оставили мать одну в праздник и съе…

— Ирина Павловна, умоляю! Воздержитесь от брани! Алешенька вот рядом, он же слышит!

— Да спит он, Господи! Давай, Степановна, за детей неблагодарных! За то, чтобы они о мамках вспоминали не только у мамкиного гроба!

— Ой, Ирина Павловна! — Лилия Степановна прослезилась. — Давайте только не будем о грустном! Давайте выпьем за здоровье наших детей! Мы их любим всякими — и бессердечными, и равнодушными! Главное, чтобы им было хорошо и они были здоровы!

Выпили. Ирина Павловна просветлела и зачерпнула себе еще селедочки с маринадом.

— А что твоя невестка? Уехала?

— У нее встреча с друзьями по техникуму.

— Знаю я эти встречи. Небось, сейчас с кем-нибудь уже шорхается!

— Прошу вас, Ирина Павловна, не ругайте девочку!

— Девочка! Где ты была, когда она была девочкой? Ой, смотри, Степановна, обдурит она вас с Лешкой, без гроша оставит и еще и хату приберет к рукам!

— Да понимаю я, — Лилия Степановна покачала больной головой. — Что ж у меня — глаз нет?

— Дурит! Так дурит, что пыль коромыслом! Скажет еще, что дите ждет, смотри!

— Так уже сказала!

Ирина Павловна так и зависла с недонесенным стаканчиком.

— Ну… шмара… А ты-то как могла поверить? Ты? Образованная женщина?

— Да чему верить? — Лилия Степановна горько улыбнулась, протерла глаза. — Не может быть детей у Алешеньки. А она-то не знает…

Образовалась тишина.

Потом чокнулись. Выпили.

Ирина Павловна молчала, будучи не в силах сложить все полученные данные в пригодную для разговора конструкцию.

— Лилька… Зачем же ты? Как же ты? А?

Хороший вопрос. Лилия Степановна отвернулась и какое-то время смотрела на спящего зайчика своего, тихо плакала.

— Все я вижу, но… Очень хочу верить в чудо! Знаете, Ирина Павловна, на моем веку было одно только горе и еще тяжкий труд! Когда-нибудь мне должно быть и счастье! Ну, пытается обхитрить меня девочка… Ну, хочется ей закрепиться в городе… Ну, родит она малыша от кого-то другого, здорового… Ну, даже и немножко погуляет потом, пока остепенится… Но связи-то появятся… Новые люди, новые родственники, ребеночек новый… Глядишь, и мы с Алешенькой в эту новую семью как-то пристроимся… Я верю в справедливость… И в Деда Мороза…

— Жди! — хохотнула Ирина Павловна. — Может, на том свети и дождесся! Ну, выпили! За наступающий год!

— На следующей неделе займемся списком. Поможешь мне?

— Помогу, — кивнула Таня. — Я, конечно, не представляю, как я все успею…

— Я тоже не представляю. Ничего вообще. У меня такое ощущение, как будто только что родился. И сразу же на меня упала какая-то такая проблема, с которой мне не справится….Через пятнадцать минут Новый год…

— Поздравляю.

— Рано. Еще пятнадцать минут…

Вадим ехал, смотрел по сторонам, искал знак, идею. Идея, может, и была где-то, но ее целиком закрыли собой гуляющие.

— Ладно, выходим.

Вышли где-то, где можно ставить машину. Неторопливо, спрятав руки в карманы, прошли куда-то вперед, где много людей. Отсюда была видна главная елка, сцена. На сцене уже кто-то кувыркался.