Я не боюсь летать - Эрика Джонг Страница 55

– Я уезжаю, – сказала я сквозь слезы. – Я писала тебе записку, но теперь в этом нет нужды. – Я принялась рвать письмо.

– Не делай этого! – сказал он, выхватывая у меня бумагу. – Это все, что у меня остается от тебя.

И тут я начала плакать по-настоящему, истерически.

– Пожалуйста, пожалуйста, прости меня, – умоляла я.

Палач просит у приговоренного простить его, прежде чем опустить топор.

– Ты не нуждаешься в моем прощении, – отрезал он. И начал бросать свои вещи в чемодан, который мы получили в подарок на свадьбу от познакомившего нас приятеля. Долгий счастливый брак. Много путешествий по дороге жизни.

Неужели я подстроила всю эту сцену для вящего драматизма? Я никогда еще не любила его сильнее. Никогда мне так не хотелось остаться с ним. Может, именно поэтому я и должна была уехать? Почему он не сказал: «Останься, останься – я тебя люблю»? Он этого не сказал.

– Я больше не могу оставаться в этом номере без тебя. – Он закидывал в чемодан путеводители и всякую ерунду.

Мы спустились вместе, волоча за собой багаж. У стойки портье мы остановились, чтобы оплатить счет. Адриан ждал снаружи. Если бы только он уехал. Но он ждал. Беннет спросил, есть ли у меня дорожные чеки и карточка «Американ экспресс». В порядке ли я. Он пытался сказать: «Останься, я тебя люблю». Только говорил другими словами, но я была в таком безумии, что истолковала его слова иначе: «Уезжай!»

– Я должна уехать на некоторое время. – Мой голос дрожал.

– Ты не останешься одна – один буду я.

Он говорил правду. По-настоящему независимая женщина уехала бы в горы одна и там предалась бы размышлениям, она не удирала бы с Адрианом на потрепанном «триумфе».

Я была в отчаянии. Я медлила и медлила.

– Чего ты ждешь, черт побери? Почему не уходишь?

– Ты куда собираешься? Где я смогу тебя найти?

– Я еду в аэропорт. Возвращаюсь домой. Может, полечу в Лондон, там куплю билет на чартерный рейс, а может, полечу прямо домой. Мне все равно. А тебе – разве нет?

– Нет, мне не все равно. Не все равно.

– То-то я смотрю.

Вздохнув, я взяла чемодан и вышла из отеля. Что еще мне оставалось? Я сама загнала себя в угол. Впуталась в банальнейшую историю. Теперь дело за выбором, за отвагой, за игрой русской рулетки, за испытанием женской зрелости. Назад пути отрезаны. Беннет хранил спокойствие – спасал лицо. На нем была ярко-красная водолазка. Почему он не выбежал и не ударил Адриана в челюсть? Почему не сражался за то, что принадлежало ему? Они могли бы драться на дуэли в венском лесу, используя вместо щитов тома Фрейда и Лэнга. По крайней мере, могли бы устроить словесную дуэль. Скажи Беннет одно слово – и я могла бы остаться. Но ничего не случилось. Беннет решил, что мое право – уехать. И я должна держаться этого своего права, даже если сия привилегия стояла поперек горла.

– Тебя не было целый час, детка, – укорил Адриан, укладывая мой чемодан в багажник, который прозвал «сапог».

И мы деранули из Вены, как пара беженцев от нацистов. На дороге, когда проезжали мимо аэропорта, мне хотелось закричать: «Стой! Высади меня здесь! Не хочу ехать с тобой!»

Я подумала о Беннете в его красной водолазке, стоявшем там в одиночестве, в ожидании рейса куда-нибудь. Но было уже слишком поздно. Я ввязалась в приключение, которое неизвестно чем закончится, и понятия не имела, где в конечном счете окажусь.