Наследница из Гайд-парка - Жаклин Нейвин Страница 55

Он нахмурился и, предаваясь воспоминаниям, опустил свои удивительно длинные ресницы.

Слуги выстроились у дома. Триста в волнении подняла плечи и направилась к ним. Она нервничала. Теперь она хозяйка дома. Эта мысль ее волновала и страшила. Здесь она выросла, здесь ее соблазнил Роман. В ее памяти дом был каким-то мистическим, замечательным и ужасным одновременно.

Рядом шел Эндрю, держась за ее юбку. Здание поразило Тристу своими размерами. Как она сможет быть хозяйкой такого большого дома?

По другую сторону от нее шел Роман, высокий и гордый. Он обозревал свои владения спокойно и с удовольствием, что внушило те же чувства и Тристе. Она думала так же, как и он. Она вернулась домой.

К ней сделали шаг новая домоправительница миссис Уэллс и дворецкий Джон. Триста поздоровалась с ними. Они называли ее леди Эйлсгарт. Конечно, к ней обращались так и раньше, но здесь, на огромных каменных ступенях дома, которыйтеперь должен быть ее, она впервые почувствовала себя женой лорда.

Роман придерживал ее за локоть, и когда Триста подняла взгляд на него, то увидела добрую улыбку. Похоже, он догадался о ее чувствах. Роман провел ее в дом.

– Это Уайтторн, Эндрю, – сообщил он, когда они остановились в большом величественном зале. В массивном очаге высотой с Тристу приветливо горел огонь. – Это твой дом.

Эндрю перестал быть мрачным. Разинув рот, он осматривал все окружающее, и зал явно произвел на него впечатление. Заметив это, Роман улыбнулся. Он перевел глаза на Тристу, и она тоже ответила ему улыбкой.

Накрытый стол для обеда выглядел величественно. Увидев его, Роман нахмурился и начал все переставлять ближе, чтобы было удобнее. Затем, немного подумав, он позвал Эндрю и посадил рядом с собой.

– Только на первый вечер, – объяснил он мальчику.

Эндрю, все еще с круглыми от удивления глазами, забрался на стул. Триста рассмеялась – Эндрю буквально утонул в огромном резном стуле с обивкой. Он выглядел как лилипут, попавший в нормальный мир.

Роман посмотрел вниз, на сына:

– Что ты думаешь об Уайтторне, Эндрю?

– Здесь очень красиво, сэр.

Роман сжал губы. Триста поняла, что он пытается сдержать улыбку.

– Вот как? Спасибо. Но будет лучше, если ты будешь обращаться ко мне «отец». Сейчас мы одна семья.

Лицо Эндрю перекосилось. Было видно, что он борется с собой. Потом он повернул голову к Тристе:

– Я должен это, мама?

Она хотела сказать, что он должен, но Роман заговорил первый:

– Я бы хотел этого, но если ты не желаешь...

Триста вмешалась:

– Конечно, он должен называть тебя «папа».

– Чушь. – Роман положил локти на стол и скрестил пальцы. – Ты ничего не понимаешь в мальчишках. Им нужна возможность выбирать, что они хотят, они не терпят, когда их что-то заставляют делать.

– Напротив, – возразила Триста. – Мальчикам нужна твердая рука. И некоторым больше, чем остальным. Я ожидаю от него хороших манер, и он это понимает.

– Манеры – это для женщин. – Он заговорщически посмотрел на Эндрю, как бы делясь с ним раздражением от женских манер. Затем откинулся назад и, вздохнув, сказал Эндрю: – Ты находишь дом большим, не так ли?

– Моя кровать такая высокая, – ответил мальчик, – что мне приходится взбираться на стул, чтобы на нее залезть.

– Постарайся не падать с нее во сне. Я помню эту кровать.

Эндрю хмуро кивнул:

– Там много игрушек.

– Ты видел лошадь на пружинах?

– Она для меня слишком детская, – ответил Эндрю.

– Конечно, – спокойно ответил Роман. – Но там еще есть оловянные солдатики.

– У меня есть оловянные солдатики.

– Да, я вспоминаю, что у тебя были, довольно много. Я принес тебе еще, и ты сказал, что у тебя их больше, чем нужно, и я должен вернуть их в магазин игрушек.

Эндрю выглядел смущенным.

– А какие игрушки тебе нравятся? – спросил мальчик. – Или...

– Корабли, – произнесли они одновременно.

– Ты все еще хочешь стать моряком?

– О да! – ответил Эндрю.

– Тогда нам нужно отправиться на озеро.

– Озеро?

Какое-то время Роман раздумывал и потом сказал:

– В Уайтторне есть собственные озера, не слишком много, но одно из них очень красивое. И там хорошо бросать камни.

– А как насчет лодок под парусом?

Роман кивнул, продолжая интересный для обоих разговор:

– Есть. Мы можем спустить на воду даже лодку с веслами. И твой игрушечный кораблик там тоже будет чудесно плавать. Там очень живописно.

– Живо-пис-но?

– Очень красиво, – пояснила Триста, наклоняясь вперед. – А теперь ешь.

Довольный, Эндрю взял вилку и занялся едой, тщательно ее пережевывая. После обеда он отправился наверх.

– Спокойной ночи, мама, – сказал он, подходя к Тристе, чтобы ее поцеловать. Его вела за собой Нэнси.

– Я зайду повидать тебя, после того как ты помоешься? – спросила Триста.

– Да, спасибо. – Он поколебался, потом неуверенно перевел взгляд на Романа: – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Эндрю.

Эндрю повернулся к Нэнси.

Роман был необычно молчалив. Триста тоже чувствовала себя неуверенно. Поднявшись из-за стола, она подумала, как снять это напряжение. Возможно, ей следует разложить пасьянс. Она нашла карты и разложила. Но потом смела их в одну кучу, поскольку сосредоточиться ей никак не удавалось.

– Ты хочешь его повидать? – спросил Роман.

– Через какое-то время, – ответила она, поднимаясь, чтобы положить карты на место.

Потом она повернулась к нему. Роман продолжал сидеть на стуле, глядя куда-то перед собой. Ей вдруг пришла в голову мысль, что не она одна сегодня вернулась домой – Роман возвратился тоже.

Триста подошла к нему:

– Дом сохранился очень хорошо.

– Я постарался, чтобы так было.

– Ты всегда любил этот дом.

Роман как-то странно взглянул на нее:

– Нет, не всегда.

Это замечание застало ее врасплох.

– Но ты хотел сюда вернуться?

Он чуть опустил глаза:

– Раненый зверь возвращается в свое логово умирать.

Что он имел в виду, говоря «раненый» и «умирать»? Он вздохнул:

– У меня не столь однозначное отношение к Уайтторну, как у тебя. В этом доме прошло мое детство, все – и плохое, и хорошее. – Он горько рассмеялся. – Здесь я нашел то, что для меня значило очень много, и здесь я это потерял. В Уайтторне у меня были самые счастливые дни и самые позорные.