Война чувств - Наташа Колесникова Страница 55

Вот дверь собственной квартиры — большой, с тренажерным залом и всякими комнатами, для какого черта они предназначены, и сам уже забыл. Но главное — там есть спальня, столовая, огромная ванная с джакузи и душевой кабиной и собственный просторный кабинет. Когда детство прошло в коммуналке, где, конечно же, были пьяные мужики, стервозные женщины, готовые выплеснуть кипяток в лицо соперницы, которая заняла плиту раньше, поставил слишком большую кастрюлю или просто не так посмотрела… Когда, будучи офицером спецслужбы, приходилось ютиться в крохотной однокомнатной квартире с женой и ребенком и никаких шансов на улучшение жилплощади не было, из-за чего жена ушла к другому. Казалось бы — живи теперь и радуйся! Но радости в душе не было.

Зеленин с минуту стоял у двери, размышляя, позвонить или открыть дверь своим ключом, в конце концов положил палец на белую клавишу звонка. Дверь открыла жена, бледная, взволнованная, суетливая больше, чем когда-нибудь.

Оно и понятно. Так дом это или не дом? Без любимой женщины это просто огромная квартира. Женщина могла бы превратить ее в уютный дом, ради этого он готов был выделить ей любую сумму. Но — не хотела или не могла… А какая разница?

— Ты сегодня рано пришел, Митя, — торопливо сказала Людмила. — Я ничего не приготовила на ужин, сейчас сделаю. Хочешь яичницу с беконом?

— Не возражаю, — сказал Зеленин. — Сделай мне, пожалуйста, яичницу, Люся.

— Сейчас, Митя, конечно, я сейчас тебе все сделаю. Выпить хочешь? У нас еще коньяк остался. А я тебя жду. Но не думала, что ты так рано сегодня… Ты раздевайся, а я мигом…

Дура, дура… Она думает, что это незаметно? Могла бы, как прежде, смотреть телевизор в спальне, и то лучше было бы. А она… Да как же он может ее бросить, отшвырнуть в сторону, такую глупую бабу? Пропадет ведь!

Зеленин снял плащ, повесил в шкаф, стащил ботинки, сунул ноги в тапочки, остановился в коридоре.

— Митя, а может, хлебушка поджарить? — крикнула из кухни Людмила.

Уж лучше бы молчала. Или злилась на него, орала, что не рабыня, не обязана докладывать, как она проводит свободное время. Он бы тоже разозлился, может быть — врезал бы ей, все легче б стало. А на такую как разозлишься? «Хлебушка поджарить…» Дура!

Он стремительно вошел в спальню, достал из-за телевизора коробочку чуть побольше портсигара, соединенную тонкими проводами с видеовыходом телевизора. Все, что было на экране за последние часы, зафиксировала пленка миниатюрного видеоплейера. Установил его в спальне, ибо не сомневался — она будет смотреть кассету, которую передал ей рыжий козел, тут.

Зеленин был знаком со многими солидными женщинами — хозяйками крупных фирм, женами больших бизнесменов, и почти все они своей комнатой, кабинетом дома считали именно спальню. Можно острить по этому поводу, придумывать пошлые шутки, но, как ни крути, — это естественно для женщины. Да и женщина ли она, если ее любимое место не в спальне, на пуфике у трельяжа с десятком рекламированных кремов и прочей чепухи, а за компьютером, на котором рассчитывается прибыль от очередной сделки? Вряд ли…

Заметить миниатюрный видеоплейер за телевизором было практически невозможно. Включается автоматически с включением телевизора, миниатюрная кассета пишет пять часов. Ну и что же он записал, чем шантажировал жену, этот козел?

— Люда, я минут десять поработаю в кабинете, — крикнул Зеленин. — Скажешь, когда ужин будет готов!

В своем домашнем кабинете он включил телевизор, видеомагнитофон, вставил мини-кассету в переходник, а его — в черный зев видика. На экране возникло мельтешение, потом — какие-то люди очередного ток-шоу. Какие проблемы они обсуждали, он не понял, ибо сразу же увидел свою жену на диване в чужой квартире. Она глупо хихикала и страстно смотрела прямо в глазок видеокамеры, не зная о его существовании.

— Ста-ас… Зачем ты притащил его сюда? Не мог оставить на кухне?

— Прости, дорогая, не мог. Я примчался из офиса, в дипломате важные документы, их нельзя выпускать из виду.

«Дипломат, — машинально отметил Зеленин. — В нем видеокамера».

— Боишься, украдут? Я? Или, может, Лерка?

— Береженого Бог бережет, это очень важные документы, прости, Люси…

А вот и он, наконец-то свиделись… Сытый, упитанный козел, внешне, наверное, может нравиться бабам, но взгляд — подлеца. Это уже мнение профессионала. Как она обняла его, как прижалась к нему… Дура, дура…

— Ты не хочешь меня, Стае?

— Напротив, я так сильно тебя хочу…

Врет, сука! По глазам видно — врет! Зеленин сжал громадные кулаки, нервно постукивал ими по коленкам. Тихое бешенство росло в его могучей груди. Знал многое, видел многое, бывало, приговаривал несговорчивых к высшей мере, бывало, сам исполнял приговор, но то — жестокие мужские игры. А чтобы использовать бабу, которая так верит тебе, обнимает, целует, — использовать в своих гнусных целях!.. А это ведь его жена! Какой он, сука, важный, как говорит красиво, сытый, упитанный подонок! А она дура, дура… С ним, законным мужем, который для нее ничего не жалел, никогда так не вела себя…

С этим говнюком все ясно, он свое получит по полной программе. А что с собой делать? Как жить дальше с этим вот видением?!

Бешенство растаяло, он уже отомстил подонку, приговор вынесен и будет исполнен, до конца своих дней козел будет жалеть о своих гнусных делишках. Но Люська… Дура, как же она не могла понять, увидеть, что связалась с подонком? Теперь вот — «хлебушка поджарить?..». Что бы он сделал, не скажи она этого?

Теперь — ничего. Да за что же ее наказывать, если она просто дура? Он не красавец, сам знает это, но думал, что и его можно любить, если даст женщине все, что ей нужно. Потом думал, что можно запугать, заставить быть верной и любящей женой. Нет, она все же встречалась, несмотря на все угрозы, несмотря на страх потерять все, что имеет… Рыжий говнюк не знал с кем связался и что его ждет в будущем, а она знала, и тем не менее… Наверное, и вправду он внушает женщинам отвращение, до поры до времени терпят, а потом…