Домик номер шестнадцать - Наталия Романова Страница 55

  Олесе нашлось место в детской Светика и Даниила. Свободные комнаты были, но это посчитали лишним, всё равно большую часть вечера дети проводили в совместных играх, там же обосновалась Луиджиана Бриджида. Попытка переименовать щенка в Люсю не увенчалась успехом. Михаил заявил, что Луиджиана Бриджида – урождённая Иванова, ничем другим это объяснить нельзя. Луиджиана Бриджида подтвердила слова звонким лаем.

  Так и прожила Альбина под крышей старого фонда Санкт-Петербурга без малого месяц. Уже шёл май, листья ещё не распустились, но газоны радовали зеленью. Снег растаял даже в пригороде, кое-где расцветали заботливо высаженные садово-парковым хозяйством клумбы, парки один за другим закрывались на просушку, готовясь к летнему сезону, и вновь распахивали ворота для посетителей.

  Поначалу сил Альбины хватало только на мелкие хозяйственные хлопоты, себя и Олесю она старалась обслуживать полностью, позже стала помогать Нелли Борисовне на кухне, а потом и вовсе «захватила власть». Удивительно, но Нелли Борисовна сдалась практически без боя. Изредка делала замечания, поправляла, но Альбина вовсе не обижалась, всё было по существу, и потом, Альбина в гостях, так что хозяйка дома имела полное право высказывать своё мнение.

  Самое лучшее время было – выходной день, тогда с утра, на всю большую семью готовил Миша. Кормил сначала детей, приходящих в восторг от банального омлета, правда, по утверждению шеф-повара, с особенным, секретным ингредиентом, позволяющим наращивать мышечную массу мальчикам и красоту девочкам. Потому и секретный ингредиент, что по-настоящему волшебный. Уникальный!

  Потом завтракали довольные мама и бабушка. В этот день они могли подольше поспать, им не нужно было суетиться по дому, собирать детей, учебный год подходил к концу, и силы взрослых были на исходе, как и силы детей (последних поддерживал только чудодейственный омлет), а потом Михаил собирал завтрак и нёс его на мансарду, для Альбины. Как правило, к тому времени она уже успевала принять душ и подкраситься, не сидеть же полусонным чучелом.

 Достаточно того, в каком виде видел её Миша после аварии! Теперь, когда синяки и царапины сошли, лицу вернулся румянец, очень хотелось нравиться личному Карлсону. Хотелось, чтобы он терял голову от одного взгляда на Альбину, сходил с ума от одной мысли. Ведь Альбина сходила с ума, так что всё справедливо.

  К обеду же, Миша, Альбина и дети шли гулять, иногда брали с собой Луиджиану Бриджиду, она уже подросла, и ей можно было прогуливаться, как взрослой даме. Она облаивала прохожих, лезла в лужи, норовила испачкать новый костюмчик и даже ошейник. Не просто костюмчик, а такого же цвета, как новые курточки девочек. Альбина долго подбирала ткань точно такого же оттенка, чтобы заказать у швеи комбинезон собачке. Идея одинаковых одёжек была с восторгом встречена женской половиной семьи и недоумением мужской. Впрочем, мужчины, включая Феофана, воздержались от комментариев. А Михаил даже похвалил старания «милых дам».

  Обязательно заходили в пиццерию на углу, там их уже узнавали, дети заказывали пиццу, мороженое и пепси-колу, взрослые по настроению. Одна из официанток, совсем молоденькая, лет двадцати максимум, безбожно кокетничала с Михаилом, а он никогда не отказывался от флирта. Отвечал, можно сказать, строил глазки. Того и гляди возьмёт телефон и втихаря назначит свидание. Альбина злилась, чувствовала себя растёкшейся, никому не интересной матерью семейства, сидящей на шее мужа сто двадцать лет. Но потом быстро прощала Мишу, когда он начинал шептать непристойности на ухо и между делом, пока не видят дети, осыпать мелкими поцелуями шею.

  Генеральная репетиция семейной жизни? Всё казалось вымышленным, поддельным, рождественским пряничным домиком из «Икеа». Альбина наслаждалась временем, проведённым в семье Розенберг, с малышнёй – Светиком и Даниилом, каждый из которых был со своим характером, особенностями и привычками. Даниил больше походил на своего дядю, чем на отца – вдумчивый, спокойный и рассудительный, а Светочка – точная копия Михаила, взрывная, нетерпеливая, голый импульс, вернее сказать, Светочка походила на Нелли Борисовну, как и Миша.

  Наслаждалась временем с Михаилом, его поддержкой, теплом, вниманием. Ей даже понравилось вмешательство Михаила в разбор аварии и установление виновного. В крови Альбины был алкоголь, что не улучшало её положение, выходило, что её признают виновной, и выплачивать ей за разбитый автомобиль лет сто, не меньше. Это не считая обязательного штрафа и лишения прав.

  Михаил присутствовал при разговоре Альбины и дознавателя, нещадно давившего на неё, у Альбины попросту не было сил не то что сопротивляться, даже думать о произошедшем. Чем, похоже, и собиралась воспользоваться «пострадавшая сторона». Не получилось. В итоге, признали «обоюдку», и водитель чёрного внедорожника сказал в частной беседе, что  справедливо. И Альбине не пришлось разбираться с сотрудниками ГИБДД, вчитываться в протоколы и заключения, настаивать на экспертизе, ходить по юристам. Всё решилось само собой, как в сказке. Или в женском романе.

  Вот только Альбина не верила в любовные романы, и сказки тоже. Так и жила в подвешенном состоянии, окружённая сахарной ватой, политая сиропом и украшенная большим марципановым бантом.

  Альбина проснулась, потянулась, перекатилась на живот, лениво обвела комнату взглядом. Её завораживал вид из полукруглых окон ночью, когда светятся лишь уличные фонари, да окна домов. Красиво.

  Она уснула после обеда, сама не заметила как. Просматривала вакансии и задремала. Жить на попечении Михаила становилось неудобно, а своими сбережениями Альбина похвастаться не могла. Она почти не тратила выплаты от «Ирбиса» за последние несколько месяцев, но это крохи, если прикинуть расходы и нужды. Ещё весна, а Альбина уже думала о зиме, а значит, нужна будет зимняя одежда Олесе, подготовительные занятия в школе, на следующий год первый класс. Хотелось бы отложить на чёрный день хоть немного, а что такой день может настать в любой момент, наглядно показал один из дней в начале марта.

  А когда проснулась, была ночь. Питерская. Почти белая. Ещё не молочная. Когда светятся фонари на фоне сумрачного неба и только долго живший в городе может безошибочно сказать, что на дворе ночь, а не раннее утро или вечер. «Тёмная ночь» Питерского разлива.

  Миши в комнате не было. Альбина встала, мельком глянула на себя в зеркало. Ну и чучело. Волосы взлохмачены, лицо румяное со сна, как у матрёшки, губы совсем немного, но припухли, шёлковая с кружевами, купленная в Париже, сорочка примялась. Она накинула халатик, шедший в комплекте к сорочке, и спустилась вниз.

  Михаил мог быть в двух местах. В гостиной смотреть телевизор, была у него дурацкая привычка зависать при просмотре зомбоящика, особенно политических ток-шоу и аналитических программ. Или на кухне, жуя поздний ужин, вернее, ночной. Привычка не менее дурацкая – есть по ночам, только более вредная. Во всяком случае, есть в ночи вкусняшки без Альбины, считалось ею невероятно вредным и даже опасным предприятием.

  Прошла по квартире. В гостиной было темно, темнее, чем во всей квартире, тёмные плотные шторы отлично скрывали свет начинающихся белых ночей. На кухне пусто и чисто, не похоже, что кто-нибудь пробирался ночью к холодильнику. Ни единой крошки на столе, ни одной тарелки в мойке. Альбина заглянула в прихожую – обувь и куртка на месте, значит, дома. Шла обратно, когда услышала проигрыш, сначала думала – показалось. Нет. «К Элизе», Бетховен. Невозможно ошибиться! Мелодия, которую знает каждый первоклассник.