Жена штандартенфюрера - Элли Мидвуд Страница 55

— Вы совершенно отвратительны с вашими инсинуациями, герр группенфюрер!

— Да, мне говорили.

Доктор Кальтенбруннер пододвинул мне стопку виски, поднимая свою в тосте.

— За чистокровных ариек.

— И за отвратительных генералов.

Я была рада, что он решил составить мне компанию. Мне определённо нравилось его чувство юмора, иногда граничащее с неприличным, иногда едко-саркастичное, особенно когда речь заходила о наших общих знакомых, которых мы оба не любили — группенфюрере Гейдрихе например.

Я ещё раньше слышала от Генриха, что между двумя генералами была давняя и непрекращающаяся вражда, хотя никто и не знал наверняка, с чего всё началось. Генрих сам лично считал, что они попросту невзлюбили друг друга с момента первой их встречи, всегда высокомерный Гейдрих презирающий «второсортное» арийское происхождение доктора Кальтенбруннера (все немцы считали своих австрийских соседей «второсортными» арийцами) и его австрийский акцент, из-за которого говорящий на правильнейшем хохдойче Гейдрих не всегда его понимал. Доктор Кальтенбруннер в свою очередь в долгу не оставался и подливал всё больше масла в огонь слухов о якобы еврейских корнях Гейдриха, объясняя его перфекционизм и стремление стать самым ярым нацистом во всём рейхе тем, что он всего лишь пытался компенсировать в глазах фюрера тайну своего происхождения.

Вот и сейчас группенфюрер Кальтенбруннер смеялся, рассказывая мне, что пять минут, проведённые в обществе Гейдриха, чуть не довели его до того, чтобы вынуть пистолет и положить конец жалкому существованию шефа СД. Однако, это бы наверняка окончилось его собственным расстрелом, вот он и решил спастись у бара, как и я.

Доктор Кальтенбруннер следил за тем, чтобы бокал мой всегда был полон и чтобы улыбка не покидала моего лица, и я не могла быть ему более благодарна за то, что он спас мой вечер. Чем лучше я его узнавала, тем больше старалась понять, как так могло быть, что тот же самый человек, который был настолько очаровательным и явно хорошо образованным (он с удовольствием обсуждал со мной войну и политику, особенно когда я спрашивала его мнение по какому-то конкретному вопросу, и при этом не делал это тем снисходительно-упрощенным тоном, свойственным многим его коллегам всякий раз, когда они говорили о подобном с женщинами), и с другой стороны иметь очень тёмную сторону, о которой так часто говорили Норберт и мой муж. Как я ни старалась, я никак не могла сложить всё в одну картину.

— Почему вы так на меня смотрите, фрау Фридманн?

Я и не заметила, как, потерянная в своих мыслях, я бесстыдно разглядывала его вот уже целую минуту.

— Извините, просто… Интересно стало. — Я смущённо улыбнулась.

— Что вам стало интересно?

«То, как ты мучаешь людей в подвалах гестапо, насилуешь женщин и отдаёшь приказы о массовых расстрелах невинных людей», мысленно ответила я. Да нет же, быть того не могло. Ну никак. Я даже головой тряхнула, избавляясь от всех историй, щедро подброшенных моему чересчур живому воображению моим мужем и братом, а затем сделала то, на что никогда бы в жизни не решилась, будь я трезвой: я осторожно протянула руку к его лицу и провела кончиками пальцев по глубоким шрамам на его левой щеке.

— Откуда у вас это?

Он не отвёл мою руку, напротив, наклонился ещё ближе ко мне, так, что его щека почти касалась моей и прошептал мне на ухо:

— Скажу, если поклянётесь никому не говорить. Это страшная государственная тайна.

— Клянусь.

Он выдержал драматическую паузу и затем произнёс тем же конспиративным шёпотом, только уже едва сдерживая смех:

— Я — самый бездарный фехтовальщик во всем рейхе.

Я ожидала какой угодно «тайны», только не такой, не выдержала и расхохоталась вместе с ним. Он был самым лучшим комедиантом во всём рейхе, это уж точно. Из-за нашего приступа веселья мы и не заметили, как группенфюрер Гейдрих и мой муж подошли к нам.

— Ну и что я вам говорил, Фридманн? Вот он, наш блестящий лидер австрийских СС, как всегда в своём амплуа, пытается совратить вашу жену.

Презрительный вид Гейдриха был немедленно встречен саркастичной ухмылкой доктора Кальтенбруннера.

— Я же не виноват, что вы навели на бедняжку такую тоску с вашими бесконечными монотонными речами, что ей пришлось найти компанию поинтереснее, группенфюрер Гейдрих. Кому-то же надо заботиться о даме.

— Если бы вы уделяли больше внимания политике, вместо дам, вы бы уже давно были в офисе в Берлине, группенфюрер Кальтенбруннер.

— А если бы вы уделяли хоть какое-то внимание вашей жене вместо политики, то она не угрожала бы вам сейчас разводом.

Это был удар явно ниже пояса, но группенфюрер Кальтенбруннер явно не терпел, чтобы кто-то пытался затеять с ним словесную дуэль. Оба генерала смотрели друг на друга как пара собак, готовые вцепиться друг другу в глотки. Генрих точно не был в той позиции, чтобы вмешиваться, поэтому я решила хоть как-то разрядить обстановку. Улыбаясь самым очаровательным образом, я положила руку поверх руки доктора Кальтенбруннера, успокаивая его и одновременно обращаясь к группенфюреру Гейдриху:

— Герр группенфюрер, доктор Кальтенбруннер только хотел убедиться, что никто не побеспокоит меня одну за баром. Я всё же почти единственная немка во всём отеле, и он приглядывал за мной для моего мужа, которого вы у меня просто-напросто украли на весь вечер.

Группенфюрер Кальтенбруннер фыркнул и покачал на меня головой.

— Не пытайтесь с ним флиртовать, это бесполезно. Он всё равно ничего не поймёт.

Я едва снова не расхохоталась от очередной его издевательской ремарки и решила уйти, пока он не скажет чего похуже.

— Спасибо за чудесный вечер, герр группенфюрер. Я очень вам признательна за то, что составили мне компанию.

— Не стоит благодарности, фрау Фридманн. Мне это было в радость.

С этими словами доктор Кальтенбруннер поцеловал мою руку и вручил её Генриху, будто передавая меня лично в руки моему мужу.

— Штандартенфюрер, прошу вас, сделайте мне одолжение, отведите вашу красавицу жену обратно в ваш номер, пока ваш начальник снова не пустился в речи.

Гейдрих, уже с едва скрываемой яростью, сощурил свои голубые глаза на наглеца-австрийца и бросил, прежде чем уйти:

— Я бы на вашем месте следил за количеством выпитого, группенфюрер Кальтенбруннер. Рейхсфюрер ваших привычек не одобряет, да и фюрер от ваших постоянных возлияний тоже не в восторге. Я определенно вижу почему.

Он надеялся, что последнее слово будет за ним, но этого не произошло.

— Когда я захочу узнать ваше мнение на сей счёт, я велю своему адъютанту позвонить вам, чтобы мы могли в деталях это обсудить. Но до тех пор засуньте себе своё мнение не скажу куда, потому что хочу пощадить нежные ушки фрау Фридманн.

Группенфюрер Гейдрих, скорее всего смирившись с тем, что из этого обмена любезностями ему победителем не выйти, только презрительно поджал губы и, проигнорировав последний выпад своего оппонента, проследовал к выходу. Генрих салютовал доктору Кальтенбруннеру, а я, всё ещё стараясь не рассмеяться, помахала ему на прощанье и вышла вслед за мужем.