Королева-распутница - Виктория Холт Страница 54

— Ты, как всегда, безрассуден и невоздержан на язык, — перебила его Катрин. — Значит, ты будешь королем Франции, мой сын? Как бы ни случилось так, что твои братья — два твоих брата — заставят тебя прежде заплатить за измену.

Она повернулась к Наваррцу. Этот дерзкий молодой человек мог прозреть скорее Аленсона; она уже заметила на его лице понимание. Он догадался о ее намерениях. Это шанс выйти сухим из воды, говорили его мигающие глаза, воспользуйся им!

— О вас ходят ложные слухи, — сказала Катрин.

Наваррец поклонялся.

— Да, мадам. О нас распространяют ложные слухи.

— Я вижу, что хотя бы у вас есть разум, месье, и я этому рада. Я принесла документ и хочу, чтобы вы оба подписали его. В нем отрицается ваше участие в заговоре, если таковой существовал. Вы поставите под ним вашу подпись. Ты, мой сын, тоже.

Наваррец взял документ и изучил его.

— Мы подпишемся, — сказал он наконец Аленсону. — Если заговор провалился, от него разумнее отречься.

Марго испытывала сильное беспокойство.

Осознание происшедшего было мучительным из за внезапности последнего. Слухи о заговоре против короны распространились слишком широко; игнорировать их было нельзя; появилась необходимость в следствии. Наваррец отделался легким испугом благодаря умной защите, подготовленной для него женой. Иногда Марго забывала о распутстве и демонстрировала обычно скрываемый им блестящий интеллект. Если бы не ее слабость к мужскому полу, она бы стала незаурядным государственным деятелем. Но ею всегда управляли эмоции. Она составила четкий, убедительный документ — лучше всего Марго проявляла себя с пером в руке — не из любви к мужу, устранения которого в данный момент Катрин не желала, но ради красивого графа, возлюбленного королевы Наваррской.

Наваррец и Аленсон были оправданы, но по-прежнему содержались под домашним арестом. Марго рассчитывала на немедленное освобождение своего любовника.

Но этого не произошло; к ее ужасу, она узнала, что против Ла Моля и Коконна выдвинуто другое обвинение. Какое именно, Марго не могла вообразить, ко вскоре она узнала это, поскольку новость быстро разнеслась по двору. Ла Моля и Коконна обвинили в организации заговора с целью убийства короля.

Их пытали и приговорили к смерти. Было объявлено, что они изготовили восковую фигурку и пронзили ее сердце раскаленной докрасна булавкой; всем было понятно, что они прибегли к помощи Дьявола для того, чтобы умертвить Карла. Это было худшей изменой.

Непосредственный создатель фигурки не мог оставаться в тени; после ареста Космо Руджери, проинструктированный королевой-матерью, признал, что он вылепил куколку для Ла Моля и Коконна. Он сказал, что это было изображение короля.

— Они пришли ко мне и попросили меня сделать изображение коронованной персоны, — заявил Космо.

— И вы догадались, кто эта персона?

Космо склонил голову в знак согласия.

— Вы спросили, зачем им понадобилось это изображение?

Космо ответил, что он не спрашивал их об этом.

— Вы должны были догадаться, что они преследуют дурную цель, поскольку вы также дали им булавку, которой они пронзили сердце фигурки.

Ла Моль и Коконна поклялись, что фигурка изображала не короля, а даму, в которую влюбился первый из них.

— Дама в королевской мантии и с короной на голове! Вы, похоже, считаете нас глупцами. Это явно изображение Ее Величества.

— Это изображение дамы, в которую я влюблен и которую хочу покорить, — настаивал Ла Моль.

— Как ее зовут?

Катрин оказалась права, догадавшись, что этот вопрос не таит в себе опасности. Ла Моль с его представлениями о благородстве и галантности никогда не позволил бы себе запятнать имя возлюбленной тенью скандала.

Он вздохнул и сказал, что речь идет о даме, с которой он познакомился в другой стране.

— В какой стране? Назовите имя… коронованной особы.

Но он отказался назвать ее имя. Он проявил упрямство, и судьи, как предполагала Катрин, объявили его нежелание ответить на их вопрос доказательством его вины. Поэтому он и его сообщник Коконна были приговорены к отсечению голов на площади Мятежников; за свою роль в этом деле Космо Руджери отправили на галеры до конца его жизни.

Марго обратилась к королю. Она бросилась перед ним на колени.

— Ваше Величество, умоляю вас выслушать меня. Графа де Ла Моля осудили неправильно. Я могу рассказать вам все, что вы хотите узнать об этой фигурке. Она изображает не вас, а меня.

Король находился на грани истерики, которая всегда вызывалась страхом перед убийством. Он не доверял сестре. Он знал, что Ла Моль был ее любовником, что прежде Марго работала на Генриха де Гиза и, следовательно, против него, короля. Теперь он решил, что она хочет спасти своего возлюбленного и готова лгать ради этого.

Он потребовал, чтобы она покинула его; в противном случае он обещал арестовать ее. Карл закричал, что не верит ей.

Марго в отчаянии отправилась к матери:

— Ты знаешь правду. Ты должна помочь мне.

Катрин печально улыбнулась.

— Если бы я могла помочь тебе, я бы сделала это. Но ты знаешь, как сильно ты влюбляешься в некоторых мужчин. Страсть мешает тебе видеть их подлость. Так было с месье де Гизом. Ты помнишь?

Катрин засмеялась.

— То же самое произошло с месье де Ла Молем. Ты забываешь о том, что эти люди — изменники; для тебя важно лишь то, что они красивы.

— Ла Моль — не изменник.

— Что? Человек, желавший убить короля, не изменник?

— Это неправда. Восковая фигурка изображала меня. Клянусь тебе. Космо Руджери знал, что это я. Почему он солгал?

Марго, охваченная страшным подозрением, посмотрела на мать и тихо произнесла:

— Руджери — твой любимчик. Этот суд был спектаклем для глупцов. Ты позволила приговорить Руджери, заверив его в том, что он никогда не попадет на галеры в качестве раба. Ты помиловала его и отправила назад к брату работать на тебя. Ты можешь спасти этих двух мужчин, как ты спасла лжеца Руджери.

— Если бы я была убеждена в их невиновности…

— Не играй передо мной! Ты знаешь, что они невиновны! Возможно, они были вовлечены в заговор моего брата и мужа. Но они — люди моего брата. Могли ли они избежать участия в заговоре, если им отдали определенные приказы? Но ты знаешь, что они невиновны в посягательстве на жизнь короля.

— Увы, на суде выяснялось обратное. Ла Моль сказал, что это было изображение дамы, и не назвал ее. Он поступил глупо.

— Он — благородный идиот! Будто я боялась, что прозвучит мое имя. Что такое моя репутация по сравнению с его жизнью!

— Ты удивляешь меня, дочь. Репутация французской принцессы и королевы Наварры — весьма важная вещь. В дальнейшем выбирай себе менее благородных любовников.