Позволяю любить - Алина Ржевская Страница 54

Виташ в тот день занимался делами, а он сидел бездельничал, дожидаясь, когда тот освободится. Дочь Виташа, Оксана, которая была моложе Толика на два года, в тот день тоже жестоко скучала, злилась на отца за то, что он вроде бы взял ее с собой, а сам целыми днями не вылезает из ресторанов, дела улаживает с партнерами. В чужом городе, куда они приехали по делам, ни у Оксаны, ни у Толика знакомых не было.

Вот и решила молодежь помочь друг другу…

Толик пригласил ее погулять. Они сходили на открытие конкурса бальных танцев, посидели в ресторане… Для Толика так и осталось непонятным, то ли на него запала сама Оксана, то ли Виташ неправильно истолковал его внимание к Оксане, — однако спустя некоторое время состоялся весьма непростой разговор. Виташ вызвал его к себе, указал на стул по другую сторону огромного дубового стола, а сам насупился в директорском кресле. Толик отчего-то чувствовал себя нашкодившим школьником, которого привели к завучу.

— Я буду говорить о моей дочери, — грозно сказал Виташ. — Она у меня — единственная! Я не позволю морочить ей голову.

Барсов ошеломленно молчал. Что тут говорить? Один только раз он развлек эту девушку, даже не целовал ее. А тут… Может, в этом-то все и дело? Возможно, Оксане в тот вечер хотелось чего-то большего, а он — ни-ни, от греха подальше. Вот она отцу и нажаловалась.

Папаша, разумеется, решил устроить судьбу любимой дочери на свой лад.

— Как ты относишься к Оксане? — пыхтел Виташ.

— Хорошо…

— Какие у тебя с ней отношения?

— Серьезные, — только и нашелся Анатолий.

— Свадьба когда? — спросил Виташ, не дав ему передохнуть.

Вопрос поверг Толика в шок. Откажись он сейчас от такой перспективы, и все связи, все возможности исполнить мечту будут оборваны. А за счастье надо платить! Видно, придется расплатиться свободой.

Что ж, Оксана — девушка неплохая, неглупая, да и не уродина. Почему бы и нет? Глядишь, и Виташ не таким прижимистым станет. А то что же? Вот, скажем, Барсов записал диск, Виташ оплатил студию Виктора, Юрий тоже помог… Он же привел Барсова к Виктору, он же слышал, как тот разрешил пользоваться услугами студии. Но дальше — полный йок. Ни одна радиокомпания не брала записанный диск, всюду отмахивались: неформат… Записали клип, но на телевидение не берут. Везде нужно платить. А просто так, за здорово живешь, Виташ деньги отдавать не хотел.

Может, хотя бы для зятя расстарается? Деньги будут уходить целенаправленно, в семью его единственной дочери. Виташ просто обязан быть заинтересованным в успешном продвижении зятя, он будет спать и видеть, как Анатолий превратится в успешного, хорошо зарабатывающего певца…

— Я, правда, саму Оксану об этом еще не спрашивал, — сказал Барсов.

Виташ мило улыбнулся, взял телефон.

— Оксана, — мурлыкнул он в трубку, — Толя попросил у меня твоей руки. Ты как, согласна?

Что-то пару секунд ворковало на другом конце провода, потом Виташ положил телефон.

— Иди, договаривайся о дате, — сказал он Анатолию.

…Свадьбу сыграли быстро. Пышную, даже помпезную. Родители Толи не могли нарадоваться на счастье сына: невеста богата, тесть подарил молодым отдельную квартиру со всем необходимым содержимым — чтобы, значит, дочке жилось хорошо… С ней вместе жил и Толик, жил, в общем, неплохо. Тихо, мирно, без скандалов и ссор. Обычная богатая семья.

И сдвиги в продвижении на эстраду появились. Оксана заставила папочку раскошелиться.

Только…

Вот уже несколько месяцев Толе снилась не Оксана. Она, далекая незнакомка.

Поначалу — лишь изредка, и Толя не обращал на эти сны внимания. Подумаешь, игра воображения, забавы природы. Легкие, приятные сны, а не кошмары какие-нибудь, которые врезаются в память. Насчет этих снов он ничего не имел против.

Потом она стала сниться чаще. Почти каждую ночь.

Впрочем, эта навязчивость его не испугала. Он пока что сам желал этих снов. Каждый вечер, ложась в кровать, Анатолий мысленно приглашал ее в свой сон. А если она не появлялась, то испытывал неясную, неосознаваемую тревогу, словно чего-то не хватает.

Ему не хватало ее. Поначалу Анатолий не мог как следует ее разглядеть… туманный размытый силуэт, видневшийся где-то вдали. Но с каждым разом она приближалась. Еще не видя ее, Толя подумал, что это, наверное, его жена Оксана, он решил сгоряча, что наконец-то влюбился — точнее, смог полюбить…

Но с каждым сном девушка виделась ему все отчетливее. Он сумел со временем разглядеть, что она блондинка, в то время как Оксана его — чистая брюнетка. У обитательницы его смутных снов — светлые глаза, а у Оксаны — карие… Увы, четко разглядеть лицо из снов ему так и не удавалось.

Анатолий мучительно терялся в догадках, кто бы это мог быть, — перебирал в памяти всех знакомых блондинок. Никто не шел на ум.

Его часто поражала реалистичность этих снов. Он ясно слышал звуки, ощущал запахи, прикосновения, и даже проснувшись, не сразу осознавал, что это был всего лишь очередной сон, который уже закончился. А когда приходило осознание этого факта, он ощущал болезненное чувство утраты, будто его обделили, будто отобрали что-то важное.

Наступал вечер, за ним следовала ночь, и он с нетерпением дожидался момента, когда можно будет уйти в спальню, — Анатолий теперь жаждал свиданий.

В течение всего дня — или почти всего — он не вспоминал о ней, о своей любимой, не задумывался о чувствах, которые она вызывает у него. День заполняла работа, времени на размышления и копание в себе не оставалось. Днем протекала его обычная жизнь — работа, молодая жена, родители, тесть с тещей, наконец…

А ночью…

Ночью словно наступала другая жизнь — виртуальная реальность, параллельный мир; иными словами не объяснишь. Никакие слова не способны точно выразить все с ним происходящее. Когда появлялась она, Толя готов был все отдать только за то, чтобы быть рядом с ней, он был согласен променять дневную реальность на нереальность своих ночных видений.

Образ ее был безупречен. Фигура потрясала воображение, а лица так и не удавалось увидеть. Когда она оборачивалась, лицо ее расплывалось, словно проникало к нему сквозь тугие струи дождя. Либо прослеживался очень нечеткий контур, такой, словно она — против солнца и свет ослепляет его.

Впрочем, он досконально изучил линии ее тела. Оно — идеал, настоящий эталон красоты. Она не была ни худой, ни толстой, ни высокой, ни маленькой. Она просто являлась к нему в гармонии, пропорционально сложенной. Врут те, кто утверждает, будто бы небольшие диспропорции придают женщине шарм и изюминку, а гармония, дескать, скучна. Они, вруны эти, ее просто не видели.

Голоса ее он тоже не слышал, но зато наизусть знал ее запах. Он — головокружительный и манящий — напоминал что-то знакомое, но Анатолий никак не мог вспомнить, что именно. Что-то такое далекое и тем не менее родное, будто затерявшееся в его детстве и оттого еще более дорогое.