Вкус греха - Уильям Гилл Страница 53

Париж

Апрель 1969 года

Едва Ариан закончила одеваться, как горничная сообщила, что машина ждет внизу.

– Спасибо, Розинья. – Ариан взглянула на себя в зеркало и решила сменить только что надетое простое темно-синее платье на какое-нибудь другое: то, что было на ней, показалось недостаточно мрачным для того, чтобы в полной мере выразить ее чувства. Вернувшись к платяным шкафам, она наконец остановила свой выбор на строгом черном костюме и черной шелковой блузке. Ариан понимала, что опаздывает, но ее это не волновало – она решила, что большой беды не будет, если Симон подождет.

Де ла Форс позвонил ей на следующий день после смерти жены и коротко сообщил о подробностях. Кроме того, он объявил, что приедет в Париж в апреле, чтобы обсудить с Ариан совместные планы на будущее. Несмотря на то что его рассказ об обстоятельствах гибели Долорес был весьма правдоподобным, Ариан сразу поняла, что де ла Форс убил свою жену. Так же ясно она осознала и то, что теперь путь назад для нее отрезан.

Симон прилетел в Париж еще вчера ночью и позвонил ей из отеля. Он хотел видеть ее немедленно, но Ариан напомнила о необходимости соблюдать хотя бы видимость приличий до того момента, когда будет официально объявлено об их помолвке. Симон неохотно согласился и предложил встретиться на следующее утро в магазине Картье, чтобы выбрать подарок для Ариан.

– Я хочу, чтобы весь мир видел нас вместе, – гордо заявил он.

Ариан посмотрела на часы: она опаздывала уже на тридцать минут. Взяв сумочку, она вышла из комнаты, на этот раз даже не взглянув в зеркало: ей внезапно стало безразлично, как она выглядит.

– Может быть, мадемуазель заинтересуют сапфиры? – прожурчал ювелир, выкладывая перед ними очередной бархатный подносик. – Эти камни принадлежали супруге одного магараджи, но мы заново огранили их и вставили в другую оправу. Вот, примерьте ожерелье.

– Я не ношу сапфиры, – холодно ответила Ариан. – Они не подходят к цвету моих глаз.

– Разумеется, – тут же согласился ювелир.

– Есть ли вообще хоть что-нибудь, что тебе нравится? – В голосе Симона явственно прозвучали нотки раздражения.

С утра он находился в прекрасном настроении, предвкушая встречу с Ариан. Оно еще улучшилось, когда ему позвонили из его офиса и подтвердили, что доверенные люди в Женеве решили вопрос о том, как избавиться от драгоценностей Долорес, не привлекая к этому внимания. Продажная цена фактически покрывала все расходы де ла Форса на украшения, подаренные им Ариан. Экономить деньги Симон любил почти так же, как зарабатывать и тратить, и потому, входя в магазин Картье, он буквально лучился самодовольством.

Прошел час. Ариан пересмотрела множество всевозможных серег, подвесок, браслетов, колец и кулонов, но так и не смогла ничего подобрать. Сначала она опоздала почти на час, а теперь, судя по всему, у нее было отвратительное настроение. Де ла Форс был уверен, что во всем виноваты критические дни. Что ж, подумал Симон, скоро я на какое-то время избавлю ее от связанных с этим проблем.

Ювелир не меньше Симона поражался равнодушию Ариан, но десятилетия работы с самыми разными, в том числе весьма капризными клиентами научили его сдерживать раздражение. Хотя отвергнутые сапфиры были последним комплектом из драгоценностей наивысшего качества, которые мог предложить магазин Картье, он твердо следовал правилу: сделать все возможное, чтобы заставить клиента совершить покупку. Шепнув что-то на ухо своему помощнику, он, сияя профессиональной улыбкой, снова повернулся к Ариан:

– Возможно, мадемуазель доставит удовольствие приобрести что-то, сделанное специально для нее из камней, не уступающих по качеству тем, которые она уже видела, но с учетом ее личных вкусов. Я попросил ассистента принести кое-что из того, что находится на нашем складе и предназначено для изменения огранки и заключения в новую оправу.

Помощник появился с новой стопкой бархатных футляров, и ювелир, приняв ее у него из рук, открыл крышку футляра, лежавшего сверху.

– История этого ожерелья, возможно, покажется вам интересной, месье де ла Форс. Мы недавно получили его в качестве оплаты за другое ожерелье от одного из наших американских клиентов. Камни просто великолепны, но огранка, увы, весьма старомодна, как и весь дизайн этого украшения. Оно было изготовлено в Буэнос-Айресе для мадам Перон, вероятнее всего, в конце сороковых годов. Наш клиент купил его в 1956 году на аукционе, где распродавались драгоценности Эвиты.

При виде ожерелья Симон отшатнулся.

– Я никогда не стану покупать ничего из того, что принадлежало этой воровке! – взревел он. – Она разрушила мою страну! – Благодаря многолетней практике вспышка Симона получилась весьма натуральной. – Унесите это сейчас же, – добавил он уже более спокойно.

– Подождите, – оживилась вдруг Ариан и положила руку на футляр. – Это в самом деле великолепная вещь.

Склонившись над футляром, она стала разглядывать огромные изумруды в обрамлении бриллиантовых лепестков. Ариан не понимала, почему при виде ожерелья Симон пришел в такое бешенство, но причина его гнева ее не так уж и интересовала – достаточно было того, что эта вещь вывела его из себя. Примерив ожерелье, она взглянула на свое отражение. Украшение выглядело на редкость вульгарным.