Лорд-обольститель - Виктория Холт Страница 53

Адара вцепилась в простыни руками и закричала во всю мочь. Шел уже пятый час ее родов – это происходило на следующий день после того, как Гарет танцевал с Танон на поляне. Теперь Танон, склонившись, вытирала влажной тряпкой лоб роженицы, убеждая ее, что все идет как надо. Что скоро ребенок появится на свет.

– Да, он упрямится. – Ребекка стояла с другой стороны кровати и втирала мазь в живот Адары. Ее голос был таким же успокаивающим, как и пальцы. – Первые детки все так себя ведут. – Она улыбнулась Танон, а потом сообщила Кадуин: – Пятнадцать.

Адара зажмурила глаза, вся напряглась, а потом разразилась потоком валлийских ругательств, которые вогнали в краску Изольду и Кадуин.

– Ну, потерпи еще немножко, – мягко прошептала Танон, беря Адару за руку. – Осталось совсем чуть-чуть. У тебя уже пятнадцатые схватки. Наберись мужества. Боль – это нормально.

– Не может быть! – взвизгнула Адара. – Что-то не так.

– Non. – Танон провела пальцами по ее щекам. – Адара, посмотри на меня. Моя мама рожала уже семь раз, и через несколько месяцев опять будет рожать.

– И каждый раз ей было больно, – добавила Ребекка, отходя от кровати, чтобы принести еще одну простыню.

– Я перережу Томасу горло, если он захочет, чтобы я прошла через это еще семь раз. – Адара так вцепилась в руку Танон, что та онемела.

– Пора, ты готова, – спокойно произнесла Ребекка.

Танон закрыла глаза. Она ненавидела эту часть родов еще больше, чем период схваток. Женщина должна обладать сильным телом, разумом и духом, чтобы вытолкнуть из себя ребенка. Ее мама – необыкновенно сильная женщина, и все же она кричала от боли, когда на свет появились близнецы.

– Кадуин, – отрывисто, с полнейшим самообладанием произнесла Ребекка, – нагрей пеленку у огня. Изольда, ванна готова?

– Да, все готово.

Изольда выглядела так же решительно, как и Ребекка. Танон выпрямила спину и похлопала Адару по плечу.

– Танон, теперь возьми ее под руки, – скомандовала Ребекка. – И подними.

– Но ей надо лежать. – Кадуин ринулась к ним. На ее круглом лице читалось смятение.

– Нет, не надо. – Ребекка прижала ладони к обеим сторонам живота Адары. – Леди Бринна рожала своих детей в сидячем положении. А некоторые турецкие женщины, как мне рассказывали, рожают, стоя на корточках. Так более естественно.

Кадуин открыла рот от изумления.

Спустя десять минут на свет появился сын Адары, грязный, скользкий и орущий. Ребекка перерезала пуповину, а Танон прочистила младенцу нос и рот. Она запеленала его в теплую пеленку и отдала в руки Адары. Пока Изольда готовила мать и ребенка к ванне, Кадуин плакала.

– Это было не так уж ужасно, – сказала Ребекка, меняя простыни на кровати, и посмотрела на Танон.

Та усмехнулась.

– Это было отвратительно. Как и всегда. – Она вытерла руки и пошла к двери. – Я приведу Томаса.

Адара едва оторвала заплаканное, счастливое лицо от своего малыша.

Выйдя наружу, Танон на мгновение задержалась, вдыхая прохладный, свежий воздух. Перед ней появился Томас.

– Ну? – Он выглядел так, будто готов свалиться в обморок прямо к ее ногам.

Танон улыбнулась и протянула ему руку.

– У тебя родился сын.

– А как Адара?

– Она жива, с ней все в порядке.

Томас схватил Танон за плечи, прижал к себе, поцеловал в щеку, а потом бросился в хижину.

Танон подняла голову и увидела Гарета. Он пошел к ней, освещенный последними отблесками догорающего заката. На нем была рубашка оливково-зеленого цвета, украшенная маленькими серебряными застежки необычного вида, что начинались от горла и опускались к его худощавым бедрам. Тесьма того же цвета подчеркивала изящный покрой рубашки. Длинные рукава струились по его упругим, мускулистым рукам и заканчивались манжетами, на которых также были нашиты идущие до локтей застежки. Ноги, при виде которых сердце Танон, как всегда, на мгновение замерло в груди, облегали бриджи из тонкой лайковой кожи цвета легкого загара. Сапоги на шнуровке плотно прилегали к стройным икрам.

Гарет подошел к жене, молча обвил ее плечо одной рукой и приблизил к себе.

– Как ты себя чувствуешь? – мягко спросил он.

– Хорошо. – Танон вдохнула знакомый пряный запах и обняла мужа за талию. – Я уже не раз помогала при родах.

Он чуть отодвинулся, чтобы посмотреть на нее.

– Да. – Его улыбка была нежной, длинными прядями цвета меда играл прохладный вечерний бриз. – Мне кажется, что ты даже не застонешь, когда будешь рожать нашего ребенка.

Танон намеревалась сказать ему, что совсем не хочет страдать так, как Адара сегодня, но почувствовала, что это прозвучит слишком трусливо. Она не могла произнести такого, пока ощущала сильные, надежные руки мужа, видела решительность в его взгляде. И внезапно в ее сердце вспыхнуло желание родить Гарету ребенка.

Появление Томаса еще больше разожгло огонь этого нового для нее чувства. Он шел к ним и прижимал к груди лежащего на руках малютку, завернутого в теплую пеленку.

– Гарет, это мой сын, Дейниол.

Ее муж взял малыша. Осторожно, одним пальцем Гарет откинул материю с его лица. А потом растаял.

– Сын, – пробормотал Гарет многозначительно. Его улыбка была такой нежной, что голова у Танон закружилась от одного взгляда на нее. – Сегодня Господь щедро одарил тебя, Томас.