Мой лучший любовник - Джил Мансел Страница 53

Когда Джез сел в свою машину, начался дождь. Он увидел, как из соседнего дома вышла Люсиль, одной рукой ведя велосипед, а другой сжимая гитару в футляре.

Он наблюдал, как она, с непокрытой головой и без плаща, расстроено глядела на небо.

Джез посигналил ей и кивнул, чтобы она подошла.

— Куда направляешься?

— В паб. Я там иногда пою по вечерам в понедельник. — Люсиль была смущена.

— Я так и подумал. — Улыбаясь, Джез посмотрел на потертый гитарный футляр. — А где находится паб?

Ладно, какая разница, ведь это уже не было секретом, напомнила себе Люсиль.

— В Бедминстере.

— Удивительно, — солгал Джез, — я сейчас как раз еду в Бедминстер на собрание анонимных алкоголиков. Слушай, оставь свой велосипед. Я тебя подвезу.

Бабье лето уже прошло, жаркое солнце неожиданно уступило место холодным ветрам и косым ливням. Дрожа в тонкой джинсовой рубашке и джинсах, Люсиль произнесла:

— А твое собрание анонимных алкоголиков точно в Бедминстере?

— Конечно, иначе я бы не говорил. — Джез удивленно пожал плечами. — Зачем мне выдумывать?

Люсиль все еще сомневалась.

— Мне не на чем будет возвращаться.

— Когда ты заканчиваешь?

— В одиннадцать.

— Нет проблем. После собрания мы обычно идем выпить кофе и поболтать. Я смогу заехать за тобой в одиннадцать.

Дождь становился все сильнее, капли падали с ресниц Люсиль, ее джинсовая рубашка стала темнеть.

— Знаешь, этот паб довольно суровое место. — Она остановилась, не зная, как выразиться поделикатнее. — Некоторые посетители иногда бывают…

— Хочешь сказать, мне лучше ждать тебя снаружи, в машине? Ладно, — произнес Джез. догадываясь, что она пытается объяснить. — А теперь, пожалуйста, оставь велосипед дома и позволь мне отвезти тебя, пока ты не утонула.

«Маршальский герб» в центре Бедминстера был не слишком шикарным заведением. Большинство завсегдатаев терпеть не могли то, что она исполняла, объяснила Люсиль, но хозяин — по непонятной причине — был любителем такой музыки. У нее было подозрение, что таким образом он проверял их на верность. Удовольствие не бывает без боли. Если они хотели пить в его пабе, они должны были мириться с его выбором.

— Я сам играл в таких местах. — Джез был тронут ее заботой.

— Возможно, — сказала Люсиль, — но все равно обещай, что не зайдешь внутрь.

Он высадил ее около сырого, мрачного здания, а сам отправился в Винтербурн, где на самом деле проходили собрания анонимных алкоголиков.

Разве ради друга нельзя проехать лишние шестнадцать миль?

За вечер несколько друзей Джеза задали ему вопрос, что он думает по поводу связи его бывшей жены и Харри Фицаллена. В их глазах он видел не только любопытство, но и беспокойство за него, потому что они боялись, не вызовет ли это рецидив.

Джез понял, если скажет им правду — по его мнению, Харри Фицаллен был болваном и не стоил Сюзи, — они сразу сделают вывод, что он ревнует.

Как это его ни раздражало, ему приходилось улыбаться, отпускать шутки и говорить всем, что Харри отличный парень и они чудесная пара.

— Ее жизнь меняется, — напомнил Джефф, который никогда не упускал случая поинтриговать. — Ты не чувствуешь себя немного… ну, ты понимаешь?

— Я за нее очень рад, — настаивал Джез. — Меня не волнует, что она делает.

Не желая оставлять интересную тему, Джефф продолжил:

— Селесту не видно уже недели две. У вас все в порядке?

— Все хорошо. — Джез потянулся и зевнул, смертельно заскучав от такого допроса. Он бросил взгляд на часы.

— Те, кто считают, что могут больше не посещать собрания, играют с огнем, — наставительно заявил Джефф. Наверняка он знал это из собственного опыта.

— Она не бросила занятия. Просто ходит в другую группу, ближе к дому.

Это была ложь, но Джезу не хотелось продолжать разговор. А так как каждый вечер в городе проходили десятки собраний анонимных алкоголиков, Джефф не мог узнать, что это неправда.

Маленькие, поросячьи глазки Джеффа заблестели, и он переспросил:

— Другая группа? И с чем это связано? А потом отдельная спальня?

Джез помнил: когда напиваешься до безобразия, у тебя появляется одно преимущество — ты можешь сказать все, что у тебя на уме. Если тебя достает какой-нибудь идиот, ты его посылаешь, просто и лаконично.

И без сомнения. Джефф был надоедливым идиотом.

Но в трезвом состоянии Джез не мог высказаться. О чем он очень жалел и считал это главным недостатком трезвой жизни.

Вместо этого он терпеливо объяснил:

— У Селесты все хорошо, у меня тоже. У нас все в порядке, честное слово.

Собрание закончилось. Все стали надевать свои плащи, собираясь разойтись.

— Выпьем кофе? — спросил Джефф, застегивая куртку.

— Не сегодня. — Джез проверил время на часах: полдесятого. — У меня встреча.

— Правда? — ухмыльнулся Джефф. — Надеюсь, не девица?

Джез понял, что иногда не обязательно напиваться.

— Пошел ты, Джефф, — ласково произнес он, — нельзя же всю жизнь быть таким болваном.

Когда в десять часов Джез появился в «Маршальском гербе», бар был забит до отказа, но было ясно, что Люсиль никто не слушал.

Незаметно проскользнув в дверь, Джез прошел вглубь комнаты, подальше от импровизированной сцены, заказал пинту кока-колы и сел в темном углу, где он мог остаться незамеченным и слушать Люсиль. Ему меньше всего хотелось ее смущать.

Хотя если она могла петь, пока группа накачавшихся пивом болельщиков «Бристоль Роуверс» выкрикивала и громыхала пустыми кружками по барной стойке, значит, у нее была довольно сильная воля.

— Эй вы, заткнитесь и дайте девчонке спеть, — перекричал шум хозяин заведения.

— Это барахло! — гаркнул один из болельщиков «Роуверс» с татуировкой вокруг шеи в виде колючей проволоки. — Скажи, пусть поет известное.