Шкатулка с бабочкой - Санта Монтефиоре Страница 52

— Полагаю, я знаю, что ты хочешь мне сказать, — заявил Рамон, сжимая ее руку.

— Не думаю, что это так.

— Все женщины хотят одного и того же, — произнес он таким тоном, что это можно было принять за обвинение.

— Итак, чего же хотят все женщины?

— Они хотят защищенности. Они хотят брака, детей и защищенности, — вяло ответил он.

— Ты, пожалуй, прав. Именно этого я и хотела для себя раньше. Но потом я встретила тебя, и ты оказался не похож на других мужчин. Поэтому я решила, что это не то, что мне нужно.

— Тогда что же тебе нужно? — с удивлением спросил он.

Эстелла остановилась напротив, пристально глядя на него в сумеречном свете. Она засунула руки в карманы своего шерстяного кардигана и переминалась с ноги на ногу, готовясь к речи, которую уже давно отрепетировала.

— Я нуждаюсь в твоей любви и в твоей защите, — начала она. — Я хочу этого для себя и для своего ребенка. Я хочу, чтобы он знал отца и рос, ощущая его любовь и мудрую опеку. Но я не хочу привязывать тебя к дому. Путешествуй по миру и пиши свои рассказы, но только обещай, что будешь возвращаться к нам домой как сейчас, так и впредь. Я буду хранить в сердце твои поцелуи, но когда их останется мало, ты должен будешь вернуться, чтобы пополнить запасы. Я не хочу когда-нибудь обнаружить, что там совсем пусто. — Она улыбнулась ему, поскольку понимала его лучше, чем он понимал себя сам.

Рамон буквально опешил, не зная, что сказать. Он ожидал, что она будет умолять его остаться с ней и не уезжать, как это сделала Элен при рождении Федерики. Но Эстелла смотрела на него уверенно, и он знал, что она говорит совершенно искренне.

Обняв, он целовал ее виски и щеки, вдыхая запах роз и ощущая свою близость с ней, как никогда раньше. Он попытался найти в себе признаки знакомого ощущения клаустрофобии, но не смог их обнаружить. Эстелла любила его настолько беззаветно, что подарила ему свободу. Но никто из них не был готов испытать на себе гнев Пабло Реги.

Пабло и Мария вернулись домой на закате и обнаружили аккуратно написанную записку Эстеллы.

Он приехал за мной, как я вам и обещала. Пожалуйста, не сердитесь. Я скоро вернусь.

Пабло уже готов был колотить кулаками в стену, если бы не жена, которая бросилась между ним и дырой в стене, оставленной в прошлый раз, заклиная его остыть и попытаться мыслить разумно.

— Это божье благословение, что он приехал за ней, — настаивала она, молитвенно сложив руки на груди. — Ведь она больше никому не нужна.

— Можно ли ему доверять? — яростно возражал он. — Он даже не изволил попросить ее руки, чтобы жениться.

— Жениться? — запинаясь, пробормотала Мария.

— Конечно. Он не смеет орошать ее чрево своим семенем и не жениться на ней.

— Возможно, именно по этой причине он не захотел с нами встретиться.

— Он женится на ней. Клянусь Богом, он женится на ней, или я отправлю его в преисподнюю.

— Куда ты собрался? — закричала Мария, беспомощно наблюдая, как муж выскочил из дома.

— Хочу найти их, — ответил он, забираясь в свой ржавый грузовик и съезжая с холма в облаке дорожной пыли.

Пабло Рега не знал, с чего начать поиски, но был абсолютно уверен, что должен это сделать, чтобы не сойти с ума. Он поехал по берегу в направлении Качагуа. Солнце повисло почти над самым горизонтом, как сверкающий персик, заставляя морские волны мерцать теплым розовым светом. Он думал о дочери и о чуде ее рождения, не желая, чтобы какой-то безответственный негодяй сейчас все разрушил. Этого нельзя было допустить после того кровавого пота, который был пролит, чтобы вырастить ее. Подъезжая к деревне Качагуа, он решил узнать адрес дома, где жили ее предыдущие наниматели, дон Игнасио и сеньора Кампионе. Он не знал, где следует искать, поэтому вполне разумно было начать именно с этого дома.

Он въехал в деревню, дремавшую в тусклом вечернем свете. Вокруг было безлюдно, и только трехногая дворняжка с энтузиазмом обнюхивала землю. Когда он увидел автомобиль, припаркованный на въезде в дом дона Игнасио, сердце дрогнуло в его груди — по крайней мере кто-то был дома. Если Эстелле понадобится какая-либо помощь, она наверняка обратится к сеньоре Мариане, которую очень любила. Он посмотрел на свое отражение в зеркале, лизнул руку и провел ею по своим жидким волосам, пытаясь придать себе более респектабельный вид. Затем Пабло спрыгнул из кабины грузовика, отряхнул пыль с рубашки и брюк и застегнул все пуговицы на груди, кроме верхних, чтобы был виден серебряный медальон с изображением Девы Марии, который он носил на счастье и для защиты от злых духов, проклинавших его на кладбище. Потом он глубоко вздохнул, вспоминая, что живот следует втянуть, а плечи расправить, и направился к парадной двери.

Прежде чем нажать на звонок, он какое-то время колебался. Высокие акации окружали его, как часовые, а дом был огромным, как крепость. Внезапно он ощутил робость и растерянность оттого, что вообще сюда приехал. Он уже собирался повернуться и уйти, как вдруг услышал голоса, раздававшиеся из дальней части дома. Не могло быть никакой ошибки — он явственно различил смех Эстеллы. У нее был очень необычный смех, похожий на веселое журчание ручья. Пабло любил этот звук больше всего на свете и ощутил, как его горло душит приступ ярости. Он сжал кулаки и стиснул зубы, ощущая себя в роли быка, учуявшего ненавистного тореро, и решительно позвонил.

Смех мгновенно стих, растворившись в быстром перешептывании и легком шуме шагов. Пабло снова нажал на звонок, а затем застыл на месте, сохраняя всю свою энергию для схватки. После долгой паузы дверь открылась и в дверном проеме появился дон Рамон Кампионе.

— Чем я могу вам помочь? — учтиво спросил он. Пабло стал подыскивать подходящие слова, но он никогда не был силен в общении с людьми, поэтому просто отвел руку и затем двинул кулаком прямо в самодовольную физиономию своего гораздо более крупного противника, заставив того отшатнуться внутрь дома и затем упасть на пол, откуда он ошеломленно взирал на Пабло Регу.

— Хийо де пута! — воскликнул Рамон, вытирая рукой окровавленный подбородок и изучая кровь, оставшуюся на ладони. — За что это, черт возьми? — Но он прекрасно понимал, за что.

— Папа! — закричала Эстелла. — Что ты наделал? — в ужасе всхлипнула она, увидев, как Рамон, покачиваясь, с кровью на лице, поднимается на ноги.

— Как ты посмел украсть мою маленькую девочку? — запинаясь, прорычал Пабло, готовясь к повторной атаке.

— Он не украл меня, папа, я пошла с ним добровольно. Разве ты не читал мою записку? — гневно прервала его Эстелла, храбро закрывая собой любовника от отца. — Хватит, папа, — приказала она. — Ты уже достаточно натворил!

— Вы обязаны жениться на ней, сеньор, — Пабло угрожающим жестом указал пальцем на Рамона, который с неприязнью смотрел вниз на взбешенного коротышку.

— Есть небольшая проблема — я уже женат, — дерзко сообщил Рамон.