Небо любви - Людмила Маркова Страница 52

— Скорее всего, Майн Рид не ошибался, просто мой второй супруг — исключение из правил. Да и мужем-то он так и не сумел в полной мере себя почувствовать, брак продлился восемь месяцев.

— Катастрофически короткий срок, — заметила Юлька.

— Справедливо считают, что мужчина ревнует, когда слишком любит самого себя. Одним словом, когда он чуть не сломал мне шейный позвонок, я, не раздумывая, подала на развод. После этого скоропалительного брака я еще больше возлюбила своего благородного Эдичку, в сравнении с которым мой второй муж казался кровожадным садистом. Ну как, отвлекла я тебя?

— Да уж, — вздохнула Юлька.

— Ну а мой третий брак — просто каприз, — продолжала Ляна. — Влюбленный в меня мальчик, моложе на восемь лет, представлялся мне ангелом. С ним я даже обвенчалась, не подозревая, что этот херувимчик так и останется на всю жизнь инфантильным. Если мужчина не стремится найти себя в работе — это не мужчина. Вот твой Волжин — золотой человек, и любит тебя, и заботится, и изо всех сил стремится заработать на хлеб насущный. Чего тебе не хватает, не понимаю.

— Меня все устраивает. Только где он? А потом, человек не может всю жизнь полагаться на другого.

— Ты прежде всего женщина, а не человек. Не советую тебе об этом забывать.

— А ты сама? Ты вовлеклась в работу, забыв о личной жизни.

— Ты себя со мной не сравнивай. Во мне всегда присутствовала предпринимательская жилка. Я свободно ориентируюсь в бизнесе и совсем не по-женски умею в нем разобраться.

— Наверное, это нелегко.

— Ты права, это совсем нелегко, но зато очень интересно.

— Вот и я хотела бы заниматься интересным делом. Хочется стать личностью, а не просто матерью и женой.

— Ну и займись иностранным языком. Ты же дипломированный преподаватель.

— Понимаешь, если устраиваться в школу, то надо начинать с нуля. Как-то неловко чувствовать себя новичком в тридцать семь лет. Даже у молоденьких учительниц есть преподавательский стаж и опыт работы в школе, а от этого зависит и начисление зарплаты, и статус. В общем, поздно менять специальность, поезд уже ушел. Я много лет отдала «Аэрофлоту». Здесь меня знают, уважают, а иногда даже ценят.

— В том то и беда, что иногда. Я не смогла выдержать отношения руководства «Аэрофлота» ко мне, как к заводной кукле, внутри которой установили программу. Такое было всегда, только раньше, в лучшие времена, мы, увлеченные небом, интересными, хорошо оплачиваемыми командировками, встречами с новыми людьми и сознанием своего статуса, этого не замечали. Вспомни, как известные писатели, артисты, спортсмены считали за честь познакомиться с нами, поцеловать ручку, даже предложить руку и сердце. Простому смертному стюардесса казалась недосягаемой в своей заоблачной выси. О ней слагали стихи, пели песни, ею восхищались, о ней мечтали, как о сказочной принцессе. А сейчас? На тебя смотрят, как на обслуживающий персонал, если вообще смотрят. Бывают, конечно, исключения, но это редкость. Не знаю, как ты выдерживаешь этот бешеный ритм в «Аэрофлоте», где тебе не платят столько, сколько ты заслуживаешь.

— Понимаешь, Лян, многих наших бортпроводников, сознающих границы своих возможностей, это вполне устраивает. Сейчас найти хорошо оплачиваемую работу проблематично даже молодым, не говоря уже о тех, у кого возраст на пределе.

— Но ты-то тут причем? Ты — молодая, красивая, образованная, умеющая себя преподнести. Чего ты боишься? Опомнись, мы же в двадцать первом веке живем, а ты про какую-то школу, учителей. Да ты частные уроки можешь давать! Ты меня просто расстраиваешь. Извини, я выйду покурить.

— Сварить еще кофе? — вопросительно предложила Юлька.

— С удовольствием выпила бы еще чашечку. У тебя самый вкусный кофе, который я когда-либо пробовала.

— А у тебя превосходные сигареты, аромат которых напоминает духи. И хотя я не курю, тебе разрешаю курить на кухне. У нас очень сильная вытяжка, все запахи уничтожает. — «У нас, я еще по привычке говорю «у нас», — печально подумала Юлька и отрешенно посмотрела в окно, в котором мрачно сгущались сумерки. Она так не любила это время суток, наводящее на нее тоску. — Жаль, что мне сегодня лететь, а то посидели бы с тобой до полуночи. — Аромат горячего кофе, который разливала по чашечкам Юлька, заполнил все пространство кухни.

— Да хоть до утра, — с готовностью подхватила эту мысль Ляна. — Может, ты не поедешь на свой вылет?

— С ума сошла!

— А что такого? Возьмешь больничный.

— Нет, я так не могу. Есть такой термин, придуманный еще Аристотелем, — «этика». Так вот, главной для этики была и остается проблема добра и зла. Нравственные принципы подсказывают мне, что не надо умножать зло, его и так предостаточно на земле, надо вершить добро. А то, что ты предлагаешь, этому противоречит.

— Какая же ты святая! — не то с восхищением, не то с неодобрением воскликнула Ляна. — Тебе уже пора отдыхать перед рейсом, а мы все еще не обсудили то, ради чего я сюда приехала. С чего ты взяла, что Стас от тебя ушел?

— Не знаю, может это только мои предположения, может, он уехал по делам, ведь он достиг такого высокого положения, что волен сам выбирать себе командировки.

— Он еще академиком у тебя не стал? — иронично спросила Ляна.

— Шутишь, что ли?

— Значит, скоро станет, вот помяни мое слово. Он у тебя целеустремленный и наделенный особенной харизмой. Ты, Юленька, не переживай. Я чувствую, — а моя интуиция никогда меня не обманывала, — что он безумно любит тебя и никуда от тебя не уйдет.

— Понимаешь, очень долгое время между нами не было близких отношений. Такое впечатление, что я стала для него совершенно безразлична. И вдруг сегодня ночью произошло что-то невероятное.

— Сподобились? — догадалась Ляна.

— Ну, в общем, да. Только даже после этого Стас уехал, не простившись, небрежно начеркав «Не жди».

— Вот и не жди, а занимайся собой.

— У меня только что возникла мысль, может, взять отпуск и махнуть на какой-нибудь остров, например в Таиланд.

— Отличная идея! Я бы с радостью разделила с тобой путешествие, если бы не бизнес: завязки такие серьезные возникли. Я просто дрожу от нетерпения, как лошадь перед скачками.

— Вот видишь, у тебя есть любимое дело. Ты не чувствуешь себя одинокой и производишь впечатление благополучной и довольной жизнью женщины.

— Так и есть. А может, тебе заняться литературной деятельностью? Ведь ты издала поэму. Попробуй себя в стихах или в прозе. Кто знает, может, ты создашь шедевры. А потом, это же твоя стихия — искусство, собственное видение реальности, исследование человека человеком. Да и сюжетов сколько угодно, они повсюду, только приглядись.

— Ты права, с сюжетами нет проблем, тем более если черпать их из реальности.

— Так в чем же дело?