Горький мед, сладкий яд - Ирина Надеждина Страница 52

– Кто?

– Мне хозяйка нужна, – Гена понимал, что это звучит глупо, но только теперь сообразил, что не знает ее имени.

Последовала недолгая пауза, и дверь открылась. Девушка была в домашнем халате и смешных тапочках с опушкой. Кажется, увидев его, она не испытала удивления и спросила совершенно спокойно:

– Зачем я вам нужна?

– В квартиру пригласите? – Гена улыбнулся. – Совершенно не хочется с вами говорить через порог.

– Проходите, – она пропустила его в квартиру.

– Я, наверное, вас не вовремя потревожил, вы, наверное, отдыхали, – Гена почувствовал, что начинает краснеть. – Я долго вас не задержу.

– Вы снимайте куртку и проходите в комнату. Что толку стоять в коридоре? Здесь и без того тесно.

Гена снял куртку и протянул девушке розы. Теперь он знал, что стал красным как рак, но деваться было уже некуда.

– Вчера я вам нагрубил, – запинаясь, начал он. – Я хотел извиниться.

– Вот уж не думала, что современные мужчины способны на подобные подвиги! Почти по-рыцарски, – с легкой иронией произнесла хозяйка. – Сначала чуть ли не послать куда подальше, а потом розы в разгар зимы. Чего ждать завтра?

– У нас есть шанс увидеться завтра? – Гена попробовал взять инициативу в свои руки.

– А это уж от вас зависеть будет. Проходите. Я сейчас переоденусь и чай поставлю.

– Вы меня и в халате устроите. И вообще, не стоит беспокоиться. Я сейчас уйду.

– Что, прямо сейчас? – он уловил в ее голосе разочарование и сожаление.

– Ну, не совсем сейчас. Просто мне совсем не хочется доставлять вам неприятности еще и тем, что я не дам вам отдохнуть.

– Можете не волноваться. Чаю мы успеем попить. Я сегодня испекла печенье, обещала приехать подруга, но не приехала. Надо же кому-то его съесть?

– Только из тех соображений, чтобы печенье не пропало, – Гена, наконец, расслабился и спокойно улыбнулся. – Правда, у меня одна загвоздка – я не знаю вашего имени.

– Лена. Я, кстати, вашего, тоже не знаю.

– Геннадий.

В тот вечер он просидел у Лены часов до десяти. Они пили чай с ореховым печеньем и мило болтали. Потом Гена простился и ушел. Встретились они в следующий раз через несколько дней. Так начались их отношения. Лена работала библиотекарем в университете. Уже год как развелась с мужем, детей у нее не было. Исполнилось ей двадцать четыре года. Почему она развелась с мужем, Гена не спрашивал, ему было в общем-то все равно. Он относился к тем людям, которых не интересует прошлое партнера. Лена ему очень нравилась – она была хоть и не красавица, но очень обаятельная. Со временем и Гена начал «оживать»: он немного поправился, почти вернулся к своему обычному весу. Лицо стало нормального цвета. От постоянных занятий мышцы приобрели былую упругость.

С Аликом его отношения складывались как нельзя лучше. Он действительно попробовал стать ему старшим братом и с удивлением обнаружил, что у него это получается и очень неплохо. Ему даже нравились друзья Алика. Он сдружился с телохранителями Владислава и самим Владиславом, даже привык к тому, что тот практически никогда не улыбается. Причину его холодности и постоянной тоски в глазах ему объяснил сам Алик. Познакомился Гена и с Даниилом Александровичем, чем-то напомнившим ему отца. Вообще работа не хлопотная, деньги у него теперь были постоянно. Неприятности стали забываться сами собой. Даже отец уже не смотрел так строго и сердито. Особенно после того, как увидел Гену с Аликом. Проблемы ушли почти все. Редко еще нет-нет, но острым шипом напоминал о себе развод. Через общих знакомых Гена узнал, как живет его жена. Оказалось, что и у нее все хорошо. Глядя на ее фотографию, Гена думал: «Право на счастье она заслужила больше, чем я. Пусть ей повезет с ним не так, как со мной…» Кончилось тем, что фотографию он убрал, чтобы она постоянно не попадалась на глаза.

Прошло два месяца. Как-то раз, придя к Лене, Гена застал у нее мужчину. Вид у него был вполне интеллигентный и респектабельный, если бы не то, что Гена слишком хорошо знал – он пил и пил много, хотя изо всех сил пытался сохранить внешнее приличие. Лена попросила Гену подождать в комнате, а сама с мужчиной ушла на кухню. Они разговаривали очень тихо, но один раз он все-таки расслышал часть их разговора.

– Еленочка, я очень тебя прошу, в последний раз… Понимаешь, я сегодня не мог отказать людям. Это хорошие люди. И так вышло, что на завтра у меня нет ни копейки…

– Если я сейчас дам тебе денег, ты оставишь меня в покое? – Гене показалось, что Лена плачет. – Ты и так три года кровь из меня пил…

– Конечно, конечно, Еленочка. Я уйду прямо сейчас и не стану мешать тебе и твоему новому другу.

– А вот друга моего не трогай! Подожди, я сейчас принесу тебе деньги.

Лена зашла в комнату. Лицо ее было бледным, глаза заплаканными. Гена поднялся со своего места и спросил:

– Лена, может, я не вовремя? Может, мне лучше уйти?

– Нет, нет! – Лена это произнесла поспешно и с какой-то непонятной мольбой. – Он сейчас уйдет.

Она достала из какой-то шкатулочки несколько купюр и вернулась на кухню. Через минуту Гена слышал, как мужчина бурно благодарит Лену в коридоре, называя ее благороднейшей и великодушнейшей из женщин.

Лена вернулась в комнату и села на диван. Ее руки бессильно упали на колени, голову она склонила, весь ее вид выражал отчаяние. Гена сел рядом с ней и взял ее за руку.

– Это твой муж? – спросил он тихо.

– Да, – она вскинула голову. – Знаешь, почему мы развелись?

– Он пил?

– «Пил» – это мягко сказано! Он не просыхает! Знаешь, он ведь работал на кафедре прикладной химии. Меня предупреждала его мать, что он пьет, а он клялся и божился, что бросит. Я влюбилась в него, как последняя дурочка, и всему верила. Он действительно мог перестать пить примерно на неделю. Не больше. Потом он пил неизвестно с кем и где, приходил домой пьяный, грязный, я приводила его в порядок, укладывала спать. Утром я выслушивала все его лживые клятвы и обещания и этому верила. Потом я перестала верить, мне было его жаль. И еще год я жила с ним только потому, что не всегда удается быстро развестись и разменять квартиру. С кафедры он вылетел года полтора назад. Там всем надоели его фокусы. Теперь он время от времени является ко мне просить деньги. Я даю ему, если есть возможность, хоть совсем немного. Не собака ведь он… даже собаку на улицу выгнать нельзя… понимаешь, я его даже ненавидеть уже не могу. Он умер для меня уже так давно… Как бы я хотела забыть все это! – Лена вытерла покатившиеся по щекам слезы.

– Леночка, не плачь, – Гена обнял ее и поцеловал в висок. – Это ужасно тяжело, но оттого, что ты будешь плакать, вряд ли что-то изменится.

Она повернулась и удивленно посмотрела на Гену. Только теперь он сообразил, что до сих пор ни разу не целовался с ней и даже не обнимал ее. Ему почему-то стало очень стыдно, он покраснел до корней волос и сказал: