Стеклянная невеста - Ольга Орлова Страница 52

Последующие часы прошли, как в тумане. Я парила среди ставшего уже привычным жемчужного сияния моего подводного мира, окруженного — стоило лишь сделать небольшое волевое усилие — зеленоватым и таинственным полумраком теней, играла с рыбами, давно принявшими меня в свою немногочисленную семью, и думала, что я, как обычно, делаю из мухи слона.

И впрямь, чего это я, в самом деле? Какая-то шлюха (из бывших и настоящих) публично попыталась навязать мне собственную роль, то бишь свое понимание жизни, навязать мне свою оценку моих (моих!) поступков, и я уже поддалась. Неужели, думала я, человека так легко сбить с толку, так легко извратить подоплеку его поступков? Или же все так относительно в мире, что нет грани между хорошим и плохим? Но ведь мне же не нужны деньги Графа? Мне вообще не нужен весь этот мир с его благородными и злыми разбойниками. Это привлекательно в приключенческих фильмах, в лентах о ковбоях и справедливых полицейских. В реальности от такой жизни быстро устаешь.

Время от времени я всплывала, чтобы глотнуть воздуха, вновь погружалась, сопровождаемая гладкими тенями рыб, привыкших следовать за мной, и вновь оказывалась в плену своих мыслей. Я была раздражена, в тоске, ненавидела себя и всех, но все время каким-то краешком сознания помнила, что где-то там, за призрачным стеклом, по ту сторону моего бытия, стоит и смотрит на меня еще один непонятный, загадочный, еще один тревожащий мои мысли человек — Матвей.

Все было так запутанно, все так не походило на граненую ясность моего доклубного существования!

Массаж ли или, может быть, парение в изумрудно-жемчужном подводном мире, но к концу смены я успокоилась, смягчилась. Переоделась в пустой гримерной и в состоянии тупого размягчения, рассеянно пошла вниз. Усталость, накопленная за день, все эти переживания, замешанные на призраке выеденного яйца, доконали меня вконец — сутки подходили к концу, мне требовался отдых, я желала добраться до постели и забыться уже по-настоящему.

Лавируя среди шляющегося незнакомого народа, отпихивая липкие ладони, отмахиваясь от липких предложений, я проплыла в густом сигаретном тумане мимо открытых и прикрытых дверей кабинетов, нырнула к вестибюлю и тут замешкалась. Какая-то широкая грудь преградила мне дорогу, предлагая разделить чужое одиночество. Мне было в высшей степени наплевать на томления неудовлетворенного организма, но его слова нашли во мне отклик. Я почувствовала, что призрачная пустота внутри меня требует реального заполнения, — мне ужасно захотелось выпить водки, хотя бы чуть-чуть, чтобы ощутить, хоть и искусственное, возбуждение и прилив сил.

Я свернула к бару, где мне сразу нашлось место. Аккуратный и подтянутый Саша налил мне «Смирновской», я залпом выпила рюмку под льстивый, на что-то надеющийся аккомпанемент голосов вокруг, и закурила, чувствуя, как тепло внутри заставляет пульсировать кровь в такт негромкой, но навязчивой музыке вокруг.

Водка и сигарета прояснили мои мысли, все обрело привычную четкость. Я огляделась. Лица вокруг меня были полны напряженного и нетерпеливого умиления моей красотой и неотразимостью. Бармен Саша, жонглируя миксером, незаметно подмигнул, я потушила недокуренную сигарету и, чувствуя, что упустила нечто важное, направилась к выходу из бара. На разочарованные возгласы мне вслед я не обратила внимания, хотя один был даже злобен, и в другой ситуации я не спустила бы оскорбление, призвав на помощь кого-нибудь из «опричников» — Костю или Ивана.