Настоящая любовь и прочее вранье - Уитни Гаскелл Страница 52

Поворачивая ключ в замочной скважине, я неожиданно подверглась нападению некоего коротышки, от которого несло ромом. Он бесшумно подкрался сзади и схватил меня за талию. Хорошо усвоив урок с Джеком, я не спешила выхватывать электрошокер и оказалась права: на сей раз моим насильником оказался Макс. Пьяный в дупель, пошатывавшийся, красноглазый Макс.

– Что с тобой? Убери руки, – проворчала я, пытаясь освободиться от цепкой хватки.

– Я так рад тебя видеть! Так рад, что ты не полетела в Лондон, – мямлил он, запинаясь.

– Ты почему так напился? С какой радости?

– Рождественская вечеринка. Или ве-вечеринки. Я был на трех, пт'му шшто я св'бодный художник. Макс икнул.

– Пусти м'ня. Х'чу пипи.

Я распахнула дверь. Он протиснулся мимо и ринулся в туалет. Оставалось надеяться, что он не пробудет там слишком долго и не упадет, разбив голову о раковину и впав в кому. У меня не было времени дожидаться прибытия «скорой» и выноса тела!

Я посмотрела на часы и увидела, что времени переодеться уже нет, поэтому наскоро сунула в сумку несколько журналов и книгу в мягком переплете.

Стукнула дверь ванной, и в коридорчике появился Макс.

– Куда ты? – драматически вскричал он. – В Лондон? К нему?

– У тебя молния расстегнута, – перебила я, показывая на зияющую дыру в его штанах.

Макс неловко завозился с молнией, ухитряясь продолжать при этом свою мелодекламацию.

– Мы уже говорили об этом, и ты вроде бы согласилась остаться!

– Нет, я согласилась, что необходимо поговорить об этом с Мадди. И я с ней поговорила, – ответила я, благоразумно умолчав, что ни словом не обмолвилась о своем романе с Джеком. К тому же Макс так напился, что вряд ли был способен уловить тонкие нюансы моего вранья.

Он продолжал стоять, пялясь на меня и слегка покачиваясь из стороны в сторону. Волосы опять стояли дыбом, придавая ему вид Калвина из мультика «Калвин и Хоббс». Обычно желтоватая кожа теперь казалась неестественно красной, то ли из-за выпитого, то ли из-за холодного декабрьского ветра.

– Не нужно лететь, Клер, – тихо попросил он.

– Не могу. У меня билет, и обо всем уже договорено. Кроме того, у меня нет других планов на Рождество. И с чего это так тебя расстраивает?

– Дафна бросила меня, – угрюмо признался Макс. Лицо его жалко сморщилось.

– О нет! О Господи! Мне ужасно жаль, милый, – прошептала я, шагнув вперед, чтобы обнять друга, и стараясь не обращать внимания на гнусную вонь перегара.

– Ничего… мы все обсудили и решили, что так будет лучше, – отмахнулся Макс.

– Вот как? И ты не жалеешь?

– Да. Так, правда, лучше, потому что я… ну… Дафна знала… то есть догадывалась, поэтому так лучше, – бессвязно бормотал Макс.

– Что именно знала? – удивилась я.

Макс как-то странно взглянул на меня:

– Что я тебя люблю.

– Конечно, радость моя. Я тоже тебя люблю, – медленно и отчетливо выговорила я, словно обращаясь к капризному ребенку, от которого так и жди истерик.

– Нет, не так. Я люблю тебя. Я в тебя влюблен. Не хочу, чтобы ты летела в Лондон, ты должна остаться со мной, – объявил Макс. В эту секунду он казался почти трезвым, но весь эффект был испорчен громкой отрыжкой.

– Да, верно, ужасно смешно, ты всегда боготворил меня издали, – с улыбкой согласилась я. Макс и его вечные шуточки! Не впервые он клялся мне в любви до гробовой доски! Мой друг считал весьма остроумным упасть на колени прямо перед рестораном, куда мы отправлялись ужинать, и предложить руку и сердце под аплодисменты прохожих (почти такая же удачная шутка, как шепнуть официанту, что у меня день рождения, а потом наслаждаться видом собравшихся у нашего столика служащих ресторана, поющих хором «С днем рождения»).

– Я всерьез. Честно. Я тебя люблю, – настаивал Макс. Его глаза, обычно цвета шоколадок «Херши», когда не так налиты кровью, стали темными и неподвижными.

Я уставилась на него. В комнате вдруг стало очень жарко. Я украдкой вытерла пот…

– Макс, прекрати немедленно. Это уже не смешно. И я опоздаю на самолет, – пробормотала я, посмотрев на часы. А где паспорт и билет?

Я порылась в сумке.

– Жаль, что не смогу остаться, поговорить о тебе и Дафне. Но обещаю, мы обязательно посидим, когда я вернусь, ладно?

– Я не шучу. Иисусе, сколько раз тебе повторять? Если бы я не проглотил целую пуншевую чашу эгнога [18], у меня бы язык не повернулся сказать! Я люблю тебя. Люблю вот уже несколько лет. Несколько долгих лет. Говорю же, Дафна знала. Догадывалась. Поэтому мы и распрощались. Я рад, что она оставила меня, потому что ты – единственная, с кем мне хочется быть!

– Но… но… – растерянно заикнулась я.

– Да знаю я все твои дурацкие правила, особенно насчет запрета на встречи с коротышками, но что же мне делать с моим ростом? Чувства все равно не спрячешь, и я… нет, не смей перебивать, – я должен наконец все высказать! Не желаю, чтобы ты улетала в Лондон и виделась с этим кретином! Останься со мной, и, клянусь, я никогда не разобью твое сердце, ни совершу ни одного дерьмового поступка, не стану тебе изменять и тому подобное. Это будет настоящая фантастика, неужели не понимаешь? – тараторил Макс, явно не в силах себя контролировать, и, прежде чем я успела опомниться, он, шатаясь, подобрался ближе и схватил меня за руку.

Я продолжала смотреть на него. Конечно, шутка… но как он мог сказать все это, ни разу не засмеявшись, особенно в таком состоянии?

Наклонившись, я понюхала его свитер. Может, он полил себя ромом, чтобы сойти за пьяного? Макс и не на такое способен ради дешевого розыгрыша! Но от свитера пахло только мокрой шерстью и застарелым табачным дымом.

– Что ты делаешь? – удивился Макс.

– Ничего, – неловко буркнула я. Все это переставало мне нравиться.

Ситуация не улучшилась, когда друг неожиданно качнулся вперед, привстал на цыпочки и поцеловал меня в губы. Какая мерзость! Мокрые толстые губы и запах алкоголя! К тому же он так и не выпустил мою руку, а все сильнее сжимал пальцы. Я попыталась отстраниться, но он и не подумал отступить. Мало того, я почувствовала, как скользкий острый язык тычется в мои сжатые зубы. Брр! Словно в рот залезла ящерица! Меня едва не стошнило.

– Прекрати! Прекрати немедленно! – рявкнула я, отворачивая голову и отскакивая.

Только этого мне не хватало! Я ничуть не преувеличивала, говоря Джеку, что считаю Макса кем-то вроде брата. Была уверена, что и он испытывает ко мне те же чувства. Он и Дафна идеально подходили друг другу, и, несмотря на уверения Макса, что он и не думает на ней жениться, мне всегда казалось, что он искренне любит ее и обращается с нежностью и заботой, которой никогда мне не выказывал. Так с чего вдруг?!