Поцелуй страсти - Джейн Киддер Страница 52

— Я не могу выйти за тебя, Майлз. Спасибо за предложение — это честь для меня, но стать твоей женой я не могу.

У Майлза упало сердце. Теперь, когда предложение было наконец сделано, он ощутил, как важно было ему услышать от нее «да». Покачав головой, он сказал:

— Я не приму твоего отказа, Виктория, до тех пор, пока ты не скажешь мне четко и ясно, почему не можешь выйти за меня замуж.

— Потому что… — проговорила она, запинаясь, — потому что… из меня хорошей жены не получится.

Несчастное, потерянное выражение на лице Майлза сменилось глубочайшей задумчивостью.

— Почему ты так о себе говоришь?

Виктория покраснела до корней волос, поскольку продолжать разговор ей не хотелось. Она была бы счастлива, если бы Майлз просто принял ее ответ и вопросов больше не задавал. Тем не менее отвечать следовало. Промолчи она сейчас — вопросы посыплются как из рога изобилия.

Глядя в сторону и усиленно теребя сорванную травинку, она пробормотала:

— Дело в том… что в браке есть… гм… некоторые стороны, которые для меня… скажем так… могут оказаться трудными и даже неприемлемыми.

Это было произнесено таким тихим голосом, что Майлз, желая разобрать хоть слово, вынужден был наклониться к самым ее губам.

— Не могу взять в толк, к чему ты клонишь, — сказал он. — Не думаю, что жизнь в браке будет так уж отличаться от того существования, к которому ты привыкла. Как вести дом, ты знаешь, а если возникнут затруднения, поверь, я всегда буду рад прийти тебе на помощь.

— Я вовсе не об этом… — прошептала Виктория, терзая несчастную травинку.

— Говори громче, я ничего не слышу! — потребовал Майлз.

Виктория на миг подняла на него взгляд, заметила в его голубых глазах недоумение и сразу же отвернулась.

— Я сказала, что это совсем не то, о чем ты… подумал.

Не сразу, но до Майлза все же дошло, на что она намекает.

— Ты имеешь в виду интимную сторону семейной жизни? Ты не хочешь выходить замуж, потому что боишься близости с мужчиной — так, что ли?

Виктория лишилась дара речи — она никак не ожидала, что Майлз так открыто заговорит об этом. Никто и никогда не затрагивал этой темы во всеуслышание — тем более когда рядом находилась женщина. Придя в себя, девушка заговорила сурово, словно учительница, отчитывающая нерадивого ученика:

— Мистер Уэлсли! С вашей стороны крайне неуместно и невежливо…

— Может, хватит, а? — попросил Майлз, у которого лицемерие и напускная скромность английских дам, и Виктории в том числе, давно уже вызывали сильнейшее раздражение. — Неуместно называть меня мистером Уэлсли, в то время как мы с тобой говорим об интимной близости! И не пытайся меня уверить, что прежде ты никогда не слышала таких разговоров, поскольку всякий разумный человек, доживший до двадцати трех лет…

— Откуда вы знаете, что мне двадцать три? — замогильным голосом перебила Виктория, сраженная открытием, что Майлз прознал-таки о ее не столь уж юных годах.

— Уж и не помню, кто мне об этом сказал, — сварливо ответил Майлз, решив, что женщина пытается увильнуть от разговора. — Да и какая разница? Ведь не твой же возраст мы сейчас обсуждаем, в самом деле?

Майлз передвинулся поближе к Виктории, поцеловал ей руку и осведомился:

— Стало быть, Тори, ты боишься заниматься любовью?

Виктория вырвала у него руку и вскочила на ноги.

— Не желаю с вами разговаривать! — С этими словами она торопливо попятилась, прижимая ладонь к груди, чтобы унять неистовый стук сердца.

Но от Майлза не так-то легко было отделаться. Он тоже вскочил, в два шага преодолел разделявшее их расстояние и положил ей руки на плечи.

— Какими, интересно, страшными историями напугали тебя замужние подружки?

— Я не желаю об этом говорить, — упрямо повторила Виктория. И, заметив, что Майлз собирается отпустить на этот счет шуточку, торопливо добавила: — Прошу вас, Майлз, довольно об этом…

Он был убийственно прав. Замужние дамы не раз в частной беседе касались интимной стороны брака, утверждая, что единственной наградой за те унижения, которым их подвергали в темноте спальни обычно столь выдержанные и воспитанные мужья, являлись рождавшиеся после такой близости дети.

Самое ужасное, что избежать патологической тяги мужчин к совокуплению не удавалось никому, — даже всенародно любимой королеве Виктории, которая что ни год, производила на свет нового отпрыска королевской крови.

Слова девушки, казалось, не произвели на Майлза особого впечатления. Он лишь иронически усмехнулся:

— Хочешь заткнуть мне рот, Тори? Дудки! Эту тему нам обсудить просто необходимо. Не хочешь говорить сама — послушай, что скажу по этому поводу я!

Пряча глаза и содрогаясь от стыда, Виктория едва слышно произнесла:

— Я вас слушаю.

— Отлично.

Майлз бесцеремонно усадил спутницу на плед, втайне надеясь, что нужные слова сами придут ему в голову. Следующие несколько минут могут оказаться для него решающими, и по этой причине вдохновение нужно ему как никогда.

Сглотнув и выдержав паузу, он начал:

— В семейной жизни, Виктория, существует множество самых разных сторон, и интимная близость между мужчиной и женщиной — только одна из них. Очень важная, спешу заметить, но, как я уже сказал, далеко не единственная. Хочу заверить тебя… — Майлз помолчал, ожидая, когда девушка поднимет на него глаза, после чего продолжил: — Что я никогда не причиню тебе боль и не посмею принудить тебя к чему бы то ни было силой.

В глазах Виктории появился проблеск надежды.

— Вы хотите сказать, что готовы вступить со мной в брак даже в том случае, если я откажусь… гм… от интимной близости?

— Нет! — рявкнул Майлз, да с такой страстью, что сам подивился этой своей пылкости. — Ничего подобного я не говорил и никогда на это не пойду! Если ты выйдешь за меня замуж, то будешь мне женой, как говорится, в полном смысле этого слова. Другое дело, что я не стану требовать от тебя больше, чем ты сможешь или захочешь мне дать. Обещаю, что наведываться к тебе в спальню я буду исключительно с твоего согласия.

— Этому не бывать! — отчеканила Виктория и добавила: — И вот по этой самой причине я не выйду за вас замуж. Это будет несправедливо — прежде всего по отношению к вам.

Майлз скривил рот в иронической улыбке.

— Слушай, а ведь ты о себе очень высокого мнения, не так ли?

Виктория вопросительно вскинула брови.

— Ума не приложу, к чему вы клоните?

— Ладно, забудем. Впрочем, нет, давай прежде ненадолго вернемся в прошлое. Помнишь, какое удовольствие ты испытывала, когда целовалась со мной?

— Не думаю, что слово «удовольствие» в точности отражает мои тогдашние чувства.