Грешные намерения - Элизабет Хойт Страница 52

Ее сестричка опозорена.

Лазарус встал всего за несколько минут до того, как у двери его спальни разгорелся спор. Он сидел в халате за письменным столом и смотрел, как открывается дверь его спальни.

В комнату вошла Темперанс. За нею — Смолл.

Лазарус только взглянул на следы слез на лице Темперанс и сказал камердинеру:

— Оставь нас.

Смолл поклонился и закрыл за собой дверь. Лазарус медленно поднялся с кресла.

— Что случилось?

Она смотрела на него, и в ее золотистых глазах он видел трагедию.

— Сайленс… О Боже, Лазарус, Сайленс…

Он отметил, что никогда раньше она не называла его по имени.

— Рассказывайте.

Она закрыла глаза, словно набираясь сил перед своим рассказом.

— Она решила попытаться вернуть груз, украденный с корабля Уильяма, ее мужа. Она отправилась к главе портовой банды гангстеров, к человеку по имени Микки О'Коннор…

Во время поисков в Сент-Джайлсе до Лазаруса доходили слухи об отчаянном портовом грабителе. Этот человек был опасен. Кэр задумался.

— И?

Серебряная слезинка прокатилась по ее щеке и, блеснув в луче света, упала на пол.

— Он согласился вернуть груз… но за плату.

Жизненный опыт циника подсказывал Кэру, что это за плата, но он все же спросил:

— За какую?

Темперанс распахнула глаза, сиявшие золотом.

— Он заставил ее провести с ним ночь.

Лазарус вздохнул, услышав подтверждение своему предположению. Он никогда не видел эту Сайленс, ничего о ней не знал, а если бы и знал, никогда бы не побеспокоился о ней. Если бы только она не была сестрой Темперанс.

Это коренным образом меняло дело.

Странная вещь это сочувствие. Он никогда раньше не испытывал его. Он осознал, что несчастье Темперанс и его несчастье. То, что заставляло кровоточить ее сердце, до крови сжимало и его душу.

Он протянул к ней руки:

— Идите сюда.

Темперанс устремилась в его объятия, и он прижал ее к своей груди, крохотные иголочки сладкой боли покалывали его кожу, обнаженную распахнувшимся халатом. От Темперанс исходил аромат рассвета и женщины.

— Мне жаль, — ласково говорил он, эти слова прежде были незнакомы его языку. — Мне так жаль.

У нее вырвалось рыдание.

— Когда я сегодня утром пришла домой, Уильям сказал, что Сайленс не возвращалась со вчерашнего дня. Он подозревал, что она отправилась к О'Коннору, но появляться на территории этого бандита по ночам слишком опасно.

Лазарус подумал, что если бы это была Темперанс, если бы он узнал, что она находится в логовище грабителей, что она в опасности, он бы забрал ее оттуда, чего бы это ему ни стоило.

— Мы ждали, пока не рассвело, и тогда наняли карету, — шепотом рассказывала она, прижимаясь к его плечу. Его дыхание волновало ее. — Мы как раз приближались к дому О'Коннора, когда из него вышла Сайленс.

Он гладил ее по волосам, в которых еще были желтые топазы, но платье она переменила.

— Кэр, ее волосы были распущены, а корсаж расстегнут. Она шла вверх по улице, как будто была проституткой. Потом она увидела меня и заплакала.

Он прикрыл глаза, впитывая ее боль, и только повторял единственное, что мог сказать: «Мне так жаль».

— Она сказала, что ничего не произошло, что О'Коннор заставил ее провести ночь в его спальне, но не тронул ее. О, Кэр; она с такой страстностью уверяла меня, что я не решилась выпытывать правду.

Он еще крепче обнял ее.

— Мне жаль.

Она отстранилась, глядя ему в глаза.

— Но самое страшное произошло, когда мы вернулись в приют. Уильям поджидал нас…

— А он не сопровождал вас в карете? — спросил Лазарус. Темперанс покачала головой.

— Он сказал, что если его увидят около дома О'Коннора, это даст основание обвинить его в сообщничестве с пиратами, Лазарус погладил ее по спине. Холлингбрук выглядел полным дураком…

— А когда мы приехали, он только взглянул на Сайленс и тут же отвернулся. О, Кэр! — Она устало закрыла глаза. — Это почти разбило мое сердце.

Он наклонил голову и, потому что не мог не сделать этого, с нежностью прикоснулся к ее губам.

Она бессильно опустила голову ему на плечо, а он целовал ее. Ее губы были мягкими, в них чувствовались слезы. Он поцелуями собирал слезы с ее лица и убирал печаль.

— Кэр, — вздохнула Темперанс. — Да?

— Я так устала, — пожаловалась она, как маленькая девочка. Он догадывался, что она не спала с тех пор, как он прошлой ночью привез ее домой.

— Тогда, полежите со мной немного, — прошептал он. Он взял ее на руки и, как ребенка, отнес на свою еще не убранную постель, осторожно опустил и потом лег рядом. Он притянул Темперанс к себе, теперь ее голова лежала на его покрытой халатом груди, и это почти не причиняло ему боли.

Она снова вздохнула. — Смешно.

— Что? — переспросил он, проводя пальцами по ее волосам. Он вынимал из ее прически желтые топазы и складывал их на столик у своей кровати.

— Уильям передал нам несколько слов. Уже после того, как уехал с Сайленс домой. После ссоры братьев и Эйса тоже уехал, в гневе, в страшном гневе.

— Что же он передал? — Лазарус вынимал шпильки одну задругой и, распуская волосы, разглаживал их пальцами.

— Корабельный груз вернули, — сказала она. — Микки О'Коннор сдержал свое слово. Утром весь груз оказался на месте, как будто никуда и не исчезал.

Лазарус смотрел вверх, на полог своей кровати, и думал о поступке грабителя, о его чести и о цене, которую может заплатить женщина ради любимого человека. Когда он опустил глаза, то увидел, что Темперанс, лежавшая рядом с ним, крепко спит. Ее волосы цвета красного дерева шелковым покрывалом накрыли плечи и постель. Эта картина доставила Кэру глубокое душевное удовлетворение.

Он улыбнулся. Как может обмануться мужчина, глядя на нее?

Затем он опустил руку, придвинул Темперанс к своей груди и закрыл глаза.

И уснул.

Она проснулась в темной комнате с ощущением, что ее ожидает что-то ужасное.

Поэтому она не открыла глаза.

Она словно плыла куда-то, не просыпаясь, ни о чем не думая, пытаясь сохранить мир и покой сна. Рядом лежало другое тело, большое, теплое, уютное, и она стала думать о нем. Он, все еще не просыпаясь, дышал глубоко, и ей нравились его тихие вздохи. Это означало, что она не одна. И ей хотелось остаться здесь навсегда, в этой теплой полудреме. Но пробуждение было неизбежно, и сознание вернулось, и Темперанс открыла глаза, услышав, как он вскрикнул от боли.