Плененные любовью - Элейн Барбьери Страница 52

Аманда с наслаждением подставила солнцу лицо, чувствуя, как постепенно расслабляется все тело.

Ее блаженные ощущения передались и Адаму. Он сполна получил удовольствие от их прогулки по пустынному крепостному двору. Аманда вздрогнула и насторожилась. К ним приближалась миссис Прентис, супруга лейтенанта Прентиса. Эта молодая леди, не более тридцати лет от роду, прежде была дружна с Амандой. Но теперь она даже не заговорила — едва заметно кивнув, прошла мимо, не замедляя шаг. Адам почувствовал, как напряженно вцепилась в его локоть маленькая рука. Взглянув на Аманду, он заметил, как обиженно дрожит у нее губа. И все же она гордо подняла голову и продолжала прогулку, не думая оборачиваться вслед заносчивой лейтенантше. Молча они шагали по двору, сталкиваясь с презрением и равнодушием, пока не стало ясно; все обитатели форта Эдуард возненавидели Аманду. В ответ на это она только укрепилась в своем решении не сдаваться. С каждым шагом Адам злился все сильнее. Мысль о том, что все эти чванливые ханжи смеют свысока смотреть на Аманду, приводила его в ярость.

— Аманда, по-моему, нам хватит гулять. Лучше я вынесу скамейку и поставлю у дверей, чтобы ты могла спокойно отдыхать на солнышке.

Она кивнула, все еще избегая смотреть ему в глаза. И когда они устроились рядышком на скамье, Адам накрыл своей большой горячей ладонью маленькие, судорожно стиснутые кулачки, осторожно приподнял за подбородок ее лицо и ласково подмигнул.

— Не беспокойся обо мне, Адам. — Ее лицо было полно грусти, а голос решителен и гневен. — Мы с Джонатаном не позволим их предрассудкам взять над нами верх.

Адам не мог не гордиться такой несгибаемой силой духа. Тронутый до глубины души, он не нашел подходящих слов, только огорчился, что сидит на виду у всего форта и не может сию же минуту обнять свою дорогую Аманду.

Неожиданно раздались чьи-то торопливые шаги — к скамейке подбежал молодой посыльный. Когда солдат отдал Адаму честь, его охватило недоброе предчувствие. А юноша вежливо улыбнулся Аманде.

— Рад видеть вас в добром здравии, мэм.

Потом с серьезным видом солдат обратился к Адаму:

— Вас вызывает генерал Уэбб. Он просил передать, что дело крайне важное.

— Пожалуйста, сходи к нему, Адам, — сказала Аманда, — Я уже довольно посидела на солнце и с непривычки утомилась сильнее, чем ожидала. Теперь мне лучше прилечь.

Когда Аманда закрыла за собой дверь, Адам обратился к посыльному:

— Ну, Гарри, пойдем узнаем, что нужно генералу, — и первым направился к штабу. Молодой солдат поспешил за ним.

Генерал встал при появлении Адама Карстерса и протянул ему руку с выражением тревоги на лице. Как всегда, он с ходу заговорил о деле, и лишь непривычно нервные, резкие движения выдавали старательно сдерживаемое им нетерпение.

— Адам, настал такой момент, когда ты мог бы оказать своей стране неоценимую услугу. Поскольку в последние месяцы ты был слишком занят своими делами и по некоторым обстоятельствам не имел возможности отлучаться из форта Эдуард, вряд ли тебе известно о том, что творится в окрестностях бывшего форта Уильям Генри, и о планируемой в ближайшее время военной вылазке.

— Совершенно верно, генерал, — устало ответил Адам. — Я ничего не знаю ни о вашей вылазке, ни о том, каким образом она может касаться меня.

При виде столь откровенного равнодушия генерал продолжал уже не так уверенно:

— В настоящее время генерал Джеймс Аберкромби собрал близ озера Георг армию численностью в пятнадцать тысяч человек. Он уже возвел около трех сотен строений — казармы, склады и даже госпитали на месте старых развалин форта Уильям Генри — и занимается земляными работами, чтобы разместить на насыпях пушки. В его планы входят скорая вылазка и штурм крепости Карильон.

У Адама, молча внимавшего речам генерала, с каждой минутой все чаще билось сердце. Его уже успела захватить весть о предполагаемом наступлении — ведь в случае успеха будет положен конец затянувшейся войне.

— Генерал Аберкромби и лорд Хау давно занимаются сбором всей информации об обстановке вокруг французской крепости. Ты же прекрасно знаком и с фортом Карильон, и с подступами к нему, а также с самим гарнизоном форта и мог бы стать неоценимым советником при составлении плана атаки, Я сообщил этим достойным джентльменам о том, что ты вернулся в форт Эдуард, и они с нетерпением ожидают тебя в своем штабе.

— Генерал, я с радостью предоставлю вам любую необходимую информацию, и вы сможете поделиться ею с кем угодно, однако я не покину форт Эдуард, поскольку должен находиться здесь.

Несколько минут генерал молча всматривался в лицо Адама. Ему явно не хотелось говорить то, что он считал нужным. Но наконец, словно набравшись решимости, Уэбб заговорил, причем испытываемые им смущение и стыд лишили строгий начальственный голос обычной надменности.

— Адам, хотя ты никогда не заводил речи о подробностях обороны форта Уильям Генри, я не сомневаюсь, что тебе известно все до мелочей. И ты наверняка знаешь, что я принял решение не посылать своих людей в помощь из боязни ослабить гарнизон форта Эдуард перед возможной атакой. Но теперь мне ясно, что своевременное вмешательство могло бы еще тогда стать ключом к нашей победе. И если бы не моя нерешительность, эта доблестная крепость стояла бы по-прежнему нерушимо, и ее бастионы защищали бы те самые люди, что погребены нынче под руинами. Вину за их гибель мне предстоит нести до конца своих дней — и ты уж поверь, что ноша эта отнюдь не из легких.

И генерал Уэбб продолжал говорить с решительным, отчаянным лицом, побледнев от необходимости столь откровенно обсуждать с подчиненным весьма щекотливую тему. Холеные, изящные руки военачальника нервно сжались в кулаки.

— Я рассказал тебе все это, Адам, чтобы ты понял: мои слова о тяжести вины родились не на пустом месте. Я не имею права слишком настаивать на том, чтобы ты участвовал в подготовке новой вылазки. И все же твой опыт, твои знания могли бы спасти жизни тем солдатам, что погибнут из-за недостаточно глубоко проведенной разведки именно в тех местах, которые известны тебе очень хорошо.

С этими словами генерал Уэбб устало откинулся в кресле и провел ладонью по лицу. В его голосе явственно слышалась сдержанная мольба.

— Само по себе сознание того, что ты мог бы сохранить жизнь многим и многим людям, но не сделал этого, уже достаточно ужасно, Адам, но еще большей будет твоя мука, если наша вылазка завершится полным провалом из-за недостатка информации. И я честно предупреждаю тебя об этом сейчас — вовсе не для того, чтобы облегчить груз своей вины, взвалив часть его на твои плечи, но для того, чтобы помочь другому человеку, такому же ответственному, как я, избежать того тяжкого бремени, которое мне предстоит нести до конца своих дней.

У генерала Уэбба явно больше не было сил продолжать столь необычную исповедь, и он торопливо закончил:

— Подумай о том, что я сказал тебе, Адам. Завтра утром придешь и скажешь, что ты решил. Генерал Аберкромби намерен начать операцию не позднее чем через две недели, и мы больше не можем тянуть время.