Лучше не бывает - Лейни Дайан Рич Страница 51

– Конечно, печаль, что же еще? – негромко заметил Уолтер, как всегда, проявив здравомыслие. – Ты ведь когда-то любила его.

– Если любила, то почему не могу ненавидеть? И вообще, дело не в этом! Ведь Джорджа больше нет. Где же радость по этому поводу?

Ответа я не ждала и, в общем, не так уж в нем и нуждалась. Я ждала своего крещендо – сейчас оно пришлось бы кстати, как никогда раньше, обрело бы смысл как погребальная музыка. Мне было просто необходимо, чтобы хоть что-нибудь обрело смысл. Увы, в тот момент смысла не было ни в чем: ни в смерти Джорджа, ни в присутствии Уолтера, ни даже в статуе Девы Марии посреди холодного внутреннего дворика больницы.

– Может, мне грустно потому, что он любил меня, – сказала я со вздохом. – Негодяй, подлец, гнусный ублюдок, садист, он любил меня. По-своему, но любил, единственный мужчина во всем мире. Смешно, правда?

– Нисколько.

– И вот поэтому вместо облегчения, что не нужно больше бояться и прятаться, я опечалена тем, что эта любовь мертва. Понимаешь? Мертва единственная любовь, которую мне суждено было встретить.

Рука легла на мое плечо, обняла меня, и я наконец разрыдалась. Все слезы, пролитые мной в жизни, не могли сравниться с этим потоком и с болью, которую я при этом испытывала. Жизнь и смерть, любовь и ненависть – все это обрушилось на меня стопудовым грузом, и было страшно, что этот груз меня раздавит.

– Ничего, – говорил Уолтер. – Ничего. Это была не последняя любовь. Придет другая.

Когда все слезы были выплаканы, мы еще долго сидели обнявшись, пока я не ощутила, что совершенно окоченела. Я так и не переоделась тогда, только сняла ветровку. Уолтер набросил мне на плечи куртку, оставшись в поношенной футболке с надписью «'Толлинг Стоунз". Кругосветное турне. 1986». Это заставило меня улыбнуться – значит, и в его гардеробе водились сомнительные вещицы.

По коридорам больницы мы шли все также в обнимку. На стоянке я попыталась было снять куртку, но Уолтер меня остановил.

– Оставь. Я заберу ее позже.

Не в силах искать смысл в его словах, я просто кивнула, совершенно измученная этим днем. Меня только и хватило на то, чтобы опустить стекло и прошептать:

– Спасибо…

– Не стоит благодарности, – ответил он серьезно. – Рад, что тебе не пришлось пройти через все это в одиночку.

– Да нет! – встрепенулась я. – Спасибо за все. Я же знаю, что со мной наплачешься. Не умею принимать помощь и заботу.

– Ничего, обойдусь.

– Да, и еще: ради Бога, прости!

Уолтер кивнул, хотя видно было, что ему хочется уточнить, за что я прошу прощения. Что первой поцеловала его тогда? Что улеглась с ним в постель? Что сбежала среди ночи? Или за все, вместе взятое? Уезжать на такой ноте было бы нелепо.

– Можно тебя кое о чем попросить?

– О чем угодно.

– Не бросай меня, ладно?

Мои глаза снова наполнились слезами, которые я попыталась незаметно смигнуть, ругая себя на чем свет стоит: «Дура, вот дура! Ничего-то ты не умеешь!»

Открыв дверцу, Уолтер потянул меня за руку с водительского сиденья, обнял и крепко прижал к груди.

– Я и не собирался.

Возвращалась я практически на автопилоте. Только легкий аромат, поднимавшийся от куртки Уолтера, – невыразимо родной, чудесный аромат – помогал не отключиться прямо за рулем.

* * *

Воскресным утром я открыла глаза на диване – вопреки полному опустошению забыться сном в собственной постели мне так и не удалось, поэтому я пробралась в темную гостиную и тихонько смотрела «Мир животных». Уснула в компании акул, а проснулась среди голых бабуиновых задниц – не самое приятное утреннее зрелище.

Первым делом я вышла к овощному магазину, порылась в груде пустых коробок из-под бананов и отобрала пару покрепче. Полчаса спустя, держа в каждой руке по коробке, я переступила порог своей квартиры.

Эта часть Хейстингса была, как обычно, окутана загадочной дымкой, и мне невольно вспомнилось, как мы с Уолтером стояли на балконе после «первого поцелуя» и как все было тогда сложно и, в общем, тоже загадочно. Прошло-то всего несколько недель, а столько всего успело произойти…

Отдавшись воспоминаниям, я не заметила лежащего на полу конверта, наступила на него и, поскользнувшись, лишь в самую последнюю секунду удержалась. Бросив коробки, подняла конверт. Он был обычный, для деловых писем, и на нем корявым почерком Джорджа было нацарапано «Ванде». Судя по тому, как он был помят и исцарапан, подсунуть его под дверь стоило больших усилий. Смотри-ка, а я-то думала, что утепление ни к черту, раз уж из-под двери сквозит.

Я нагнулась за белым прямоугольником.

– Ну и задницу ты отрастила – прямо как бампер у джипа!

Понятное дело, это был мой старый приятель, почтальон Мэнни.

– Имеешь что-то против больших задниц?

– Боже упаси! Наоборот, хочу сказать, что нельзя среди бела дня стоять кверху такой роскошной задницей. Иного мужика может и удар хватить!

– А чего ради ты приперся? По воскресеньям почту не разносят.

– Да крутился тут на днях один поганец. Миссис Фориньи вызвала полицию, а поганец как нутром почуял, смылся до того, как копы приехали. Ну, она и попросила меня присмотреть за твоим жильем. Не самой же ей с ним связываться, как-никак женщина! Хотелось бы знать, где тебя носило все это время. Выкладывай, как на духу!

– Да так, мелкие неприятности. Пришлось на время залечь на дно.

– Из-за того поганца? – помрачнел Мэнни.

– Из-за него.

– А если он вернется?

– Не вернется.

– А ты, значит, вернулась? – поинтересовался почтальон. – Насовсем?

– Нет, только за вещами. Нашла кое-кто получше этой дыры.

– Ага. – Мэнни понимающе кивнул. – Давно надо было. Такая головастая девчонка – и в таких трущобах. – Он подмигнул и дал мне увесистого шлепка по заду. – Ты давай там, не кисни!

Наградив его ответным тычком под ребра, я направилась было в квартиру, но обернулась.

– Мэнни!

– Ну, чего тебе еще?

– Если надумаешь бросить жену, дай мне знать, ладно? Мы уже вроде как спелись, дело за малым.

– Ух ты, вертихвостка!

Похохатывая, почтальон вышел, а я прикрыла дверь и начала наконец упаковывать вещи.

* * *

В тот же день, ближе к вечеру, я вышла из ванной в жилище над гаражом и задумчиво оглядела имущество, которое сочла достаточно ценным, чтобы прихватить с собой в новую жизнь. Его было не так уж много, в основном книги и репродукции картин. Все остальное я отвезла в ближайшую женскую ночлежку.

Вытирая волосы, я переводила взгляд с одной наклейки на другую, заново оценивая еще не достигнутое.