Пожар страсти - Белва Плейн Страница 51

– Я скучаю по тебе, – сказала Францина. – Могу хоть раз в две недели садиться за руль и приезжать сюда.

– На поезде ты доберешься сюда так же быстро. Разве тебе не нравится твоя комната?

– Очень нравится. Но, не зная, что у тебя есть комната для меня, я оставила чемодан в отеле.

– Неужели ты остановилась в отеле? Мне так жаль! Я думала, ты все поняла.

– Ничего, в следующий раз я буду знать. Теперь я увидела, где ты живешь, и мне стало легче.

– И плачу я мизерную сумму, помни. Ты не веришь тому, что рассказывает Арни?

– Почему мне не верить ему? Конечно, это очень дорогой дом, а люди не делают таких одолжений даже братьям, не говоря уж о друзьях. Нет, дорогая, Арни платит за это и тем самым делает тебе роскошный подарок.

– Папа сказал бы: «Францина, ты говоришь необдуманно».

– Вот как? – Францина подняла брови. – А что ты скажешь Арни, когда он попросит тебя выйти за него замуж?

– Он не попросит, – возразила Гиацинта. – Это просто смешно. Я не в его вкусе, да и он не в моем.

– Ладно, посмотрим. Это будет очень щекотливая ситуация. Вы оба слишком близки к Джеральду. – Францина с минуту помолчала, затем слегка нахмурилась и решительно спросила: – Что ты собираешься делать с детьми? Я не понимаю тебя. Когда ты расскажешь мне все об этом странном деле? Неужели ты опасаешься довериться мне?

– Дело не в недоверии. Да, ты моя мать, а я твоя дочь, но я уже не ребенок.

На прошлой неделе власти нашли человека, который десять лет назад поджег дом бывшей жены, живущей отдельно от него. Они разыскали его в Оклахоме. Как нашли, Гиацинта не знала. Она не дочитала статью. Должно быть, кто-то увидел его или что-то о нем услышал – какая разница? Кажется, не проходило и месяца, чтобы она не читала о поджигателе, который считал, что он в безопасности, но ошибался.

– Ладно. Может, когда-нибудь надумаешь. – Францина поднялась. – Уже поздно, а у меня много поручений на завтра. Я ведь не так часто приезжаю в Нью-Йорк.

Гиацинта тоже встала.

– Не сердись, прошу тебя. Это очень трудно…

– Да, трудно и печально. Не будем об этом. Мне жаль, что я подняла вопрос, потому что мы, похоже, никогда не договоримся. – Францина надела жакет, подпоясала тонкую талию и взяла сумку. – Наверно, какое-то время мы не увидимся. Лига по оказанию помощи детям посылает комитет в Мехико, и я буду там в качестве добровольного наблюдателя шесть недель. Возможно, остановлюсь по пути во Флориде. Хорошо, что есть Арни и я могу позвонить ему, когда пожелаю увидеть Эмму и Джерри. Я передам привет от тебя.

– Я говорю с ними почти каждый день.

– И тем не менее. Ну, я ухожу.

Они поцеловались, и Гиацинта сказала:

– Я в самом деле сошью тебе платье, если хочешь. И если удастся, сделаю это до твоего отъезда, чтобы ты взяла его в Мехико.

– Спасибо, я была бы рада, но не перегружай себя. Побереги силы.

– Не беспокойся.

Подошел лифт. Францина вошла в него и исчезла. Еще одно холодное прощание. «Сдержанное, вежливое и холодное, – подумала Гиацинта. – Я постоянно вспоминаю, как близки мы все были, когда дети были младенцами».

Джеральд бросил камень в бассейн, и круги расходятся до сих пор.

«Время», – прочитала она. И вновь перечитала старые слова Теннисона – старые, но верные и так соответствующие ее ситуации.

И Время – маньяк, разбрасывающий пыль,

И Жизнь – фурия, изрыгающая пламя.

«Пламя! Вот именно», – подумала Гиацинта и закрыла книгу.

Был поздний час. С того места, где она сидела, виднелся город, похожий на море огней на фоне ночного неба, подсвеченного и потому розоватого. С улицы до четырнадцатого этажа не долетал ни один звук, и в комнате царила тишина. Когда-то в прошлом в летние ночи громко стрекотали цикады, лаяли собаки, хлопали двери.

В конце комнаты спали дети. Завтра они отправятся назад, в дом Джеральда. «Как великодушно, – с горечью подумала Гиацинта, – что он разрешил им провести со мной две недели». Отчасти было даже тяжелее побыть здесь с Джерри и Эммой столь короткое время, а затем вновь расстаться, чем разговаривать с ними по телефону. Интервалы между визитами были слишком длинными, а телефон благодаря содействию Арни всегда был под рукой.

Благодаря Арни. Он предсказывал, что квартира принесет удачу, и теперь на самом деле многое изменилось к лучшему. По крайней мере дети знали, что у них есть «место» для встреч с матерью. Потеря прежнего дома подействовала на них гораздо болезненнее, чем Гиацинта ожидала. И она размышляла теперь о влиянии вещей, ибо стало очевидным, что они скучали по дому сильнее, чем по ней.

Бабушкины часы пробили одиннадцать. Удары были громкие, но дети спали крепко. Замерло эхо ударов, и сидящая у окна Гиацинта подумала, что ей тоже пора ложиться. В ее распоряжении оставалось лишь несколько часов; завтра Джерри хотел сходить в Музей естествознания и снова посмотреть на динозавра. После этого они позавтракают, а ближе к вечеру Арни, использовавший этот уик-энд для деловой поездки в Нью-Йорк, улетит вместе с ними во Флориду.

Он держался почти как член семьи. Часто с ним было легче разговаривать, чем с Франциной. Арни никогда не задавал вопросов. И детям с ним было легко и весело. Францина, конечно, умела ладить с внуками, но у Арни это получалось иначе.

Арни и его лошади занимали немалое место в жизни детей. Было забавно наблюдать, как Джерри непринужденно обращался с животным, и слушать его разговоры о чистокровке и теннессийском рысаке. Арни лишь посмеивался и подбадривал мальчика.

– Тебе нужно как следует заниматься, – говорил он Джерри, – а то через пару лет Эмма будет мчаться рысью наравне с тобой.

– Тогда я перейду на кентер, – парировал Джерри.

– Думаю, мне нужно научиться ездить верхом, – однажды сказала Гиацинта, и Арни тут же с ней согласился! Но зачем? Для столь редких поездок во Флориду? Пусть уж они получают удовольствие от прогулок на лошадях с Арни. Пусть они пользуются его добротой. «Мы, мои дети и я, – размышляла Гиацинта, – лишь немногие из тех, кому он покровительствует». Джеральд как-то сказал Гиацинте, что Арни очень щедр. Богатый и бездетный, он всегда готов поделиться деньгами и своим временем.

Францина придерживалась иного мнения, и хотя не распространялась на эту тему, Гиацинта полагала, что мать поощряет отношения между ней и Арни и не имеет ничего против их возможного брака.

– Сейчас, когда ты свободна, – говаривала она, – тебе следует больше раскрываться. Молодой женщине нужна эмоциональная разрядка. Ты слишком молода, чтобы соблюдать обет безбрачия.

Но все было не так просто. Гиацинта мечтала быть любимой! «Но никого поблизости нет, – размышляла она. – Я целый день работаю среди студентов, которые моложе меня. Вероятно, их вообще не интересуют женщины».