КаМаЗ и Ч.М.О. - Тата Кит Страница 51

Ужасно щекочет нос и сводит правую руку и ногу. Похоже, я отлежала себе часть тела. Или не я.

Открыла глаза и обнаружила себя уткнувшейся в густую черную шевелюру. Мужскую. О, боги! Мысленно поблагодарила, что это голова, а не то место, что манило меня всю ночь.

Кстати, который сейчас час? Повернула голову к тумбочке и поняла, что время уже перевалило за полдень. Очков своих не рядом не нашла. Поразглядывать сопящего Кострова не получится.

И почему мы так странно спим? Разве не женщина должна спать на плече у мужчины?

Костров спал по-хозяйски. Будто я его плюшевая игрушка, которой он уткнулся в грудь, обнял одной рукой за талию, а другую, почему-то втиснул между бедрами и, похоже, ему вполне комфортно в таком положении и ничего не затекло.

А вот у меня затекла рука, на которой покоилась его голова и нога, которая приняла на себя массу его руки.

Какой он, всё-таки, тяжелый, боже!

Начала аккуратно двигаться, желая высвободиться из его объятий и, хотя бы, принять душ. Костров сегодняшней ночью плотно занялся наверстыванием моих оргазмов. Шесть за ночь — пожалуй, я не только наверстала, но еще сделала запас на ближайшие пару лет. У этого мужчины даже руки волшебные. Ох, что они ими вытворял! И как я краснела!

К щекам снова прилил жар. Улыбаясь сама себе, как дурочка, я продолжила путь освобождения из крепких мужских объятий. Сантиметр за сантиметром моя рука выскальзывала из-под его головы. И, вот, когда я уже почти освободилась, и осталось только неслышно свалиться с кровати, сильные руки вновь загребли меня в горячие объятия.

—Куда?— хриплый ото сна голос утонул в сгибе моей шеи. Уткнувшись носом, Костров шумно и протяжно вдохнул мой запах и несколько раз сонно поцеловал.

—Мне в душ нужно,— пропищала я жалобно. Щеки запылали еще ярче. Только сейчас я поняла, что мне придется смотреть ему в глаза и о чем-то разговаривать весь оставшийся день. Тёмка вернется домой только к одиннадцати — значит, до этого времени Костров, скорее всего, будет со мной весь день.

—Не нужно,— пробормотал так, чтобы я поняла, что его слова обжалованию не подлежат.— Поспи еще. Выходной же.

—Но мне, правда, очень нужно в душ, Михаил Захарович.

—Кто, блядь?!— поднял он резко голову и строгим взглядом серых глаз зафиксировался на моем лице.— Как ты меня назвала?

—Михаил Захарович,— сказала я невинно и отвела взгляд в сторону, чтобы он меня не испепелил.

—Маруся,— Костров сместился выше и, опираясь на локоть, навис надо мной. Обхватил мой подбородок и щеки пальцами, и заставил смотреть ему в глаза.— Мой член побывал в тебе сегодня три раза за ночь. Может, уже пора перейти на «ты»? Как считаешь?

—Считаю, что мне к этому еще нужно привыкнуть,— улыбнулась я виновато.

—Привыкнуть к чему? К моему члену в тебе или к тому, что меня можно просто Мишей называть? Кстати, Мишей меня можно называть и без члена в тебе…

—Мамочки…— шепнула я, краснея настолько, что, наверное, стала похожа на помидорку. Но улыбка так и рвалась наружу, несмотря на всю похабность ситуации и вопросов.— Ну, кто так ставит вопрос? Кошмар!

Спрятала лицо за ладонями, надеясь, что, когда их уберу, лицо не будет таким красным.

—Эй, красотка,— мягко шепнул Костров и попытался убрать мои руки от лица.

Слово «красотка» стало для меня триггером. Меня будто по лицу ударили. Всё веселье словно ветром сдуло. Я сама убрала руки от лица и, резко оттолкнув Кострова, выбралась из-под него. Быстрыми шагами добралась до шкафа и, игнорируя взгляд на моё обнаженное тело, достала халат и завернулась в него.

—В чем дело, Маруся?— спросил Костров вполне серьёзно без единого оттенка игривости, что была несколькими секундами ранее.

—Не нужно называть меня красоткой, красавицей или чем-то подобным. Хорошо?— вспылила я, сдерживая взявшиеся из ниоткуда слёзы.— У меня есть в доме зеркала, я прекрасно вижу и знаю, кто в них отражается. Ясно? Даже ради того, чтобы сделать мне приятно, не нужно говорить мне неправду. У меня всё в порядке с самооценкой, я адекватно себя оцениваю и вас попрошу делать то же самое, Михаил Захарович. Ни красавицы, ни красотки в этой квартире нет.

Чем больше я говорила, тем пасмурнее становилось мужское лицо. В конце моего спича он был уже не просто хмурым, а злым.

Где-то внутри подсознание шептало мне, что я злюсь не на того. Это тот «другой» называл меня красавицей, а я, как дура, верила и велась на всю ту лапшу, что он щедро навешивал на мои уши. И лишь в самом конце узнала, что я для него была лишь фригидной уродкой, когда после удара в нос из него, хлынула не только кровь, но и не прикрытая красивыми словами правда.

—Всё сказала?— холодно спросил Костров.

—Всё,— кивнула я и пошла прочь из комнаты. Нужно выпить стакан воды, чтобы не разреветься окончательно. Едва я добралась до графина с водой, мое запястье жестко обхватили пальцы Кострова.— Что вы…?

—Сейчас я покажу тебе адекватную оценку,— сказал решительно совершенно голый мужчина, ведущий меня за собой в ванную комнату. Знающе включил свет и поставил меня напротив зеркала, сам же остался за моей спиной.— Смотри.

—Куда?— спросила я совершенно растеряно.

—На себя смотри. В отражение своё с адекватной, блядь, оценкой,— не сказал, а топором порубил.— Что замолчала? Что видишь?

—Себя,— сказала я очевидное.

—Себя какую? Не тупи, Маруся,— рычал Костров за моей спиной и недовольно смотрел в глаза через отражение.

—Себя помятую, с похмелья… лохматую.

—Красивую?

—Михаил За…

—Красивую?— спросил он снова. С нажимом.

—Я уже всё сказала. Давайте не будем поднимать эту тему,— выронила я по-учительски строго и повернулась к двери, что выйти.

—Стоять. Всё она, блядь, сказала,— буркнул Костров, поймал меня за талию и прижал к себе спиной. Положил свой подбородок мне на плечо, удерживая одной рукой за талию, другой обхватил мои щеки и заставил снова посмотреть на отражение.— Смотри. Кого видишь?