Невеста-заложница - Джейн Фэйзер Страница 51

Руфус что было сил прижимал ее к себе, пока не утихли последние судороги экстаза, и осторожно опустил на постель, когда на смену ослепительной вспышке пришли легкие волны блаженства. В этот раз он не торопился удовлетворить собственное желание и терпеливо дождался, пока распахнутся зажмуренные в экстазе глаза и в их изумрудной глубине зажжется огонь удивления. Она крепко поцеловала Руфуса в губы и улыбнулась. И Руфус был поражен — настолько прекрасной показалась ему Порция в эти минуты ни с чем не сравнимой близости и откровенности.

Медленно, медленно он начал двигаться, и ее лоно встрепенулось в ответ, лаская его, словно легкие крылья бабочки. Она еще раз поцеловала его в губы, а потом принялась ласкать, поражая неожиданным умением. Руфус напрягся что было сил и с тихим удовлетворенным стоном едва успел покинуть ее тело за миг до последнего взрыва страсти.

Порция лежала, обнимая возлюбленного за голову. Его тело бессильно распласталось на влажных от пота простынях, и долго, очень долго Руфус не мог отдышаться. Они лежали неподвижно, вслушиваясь в звуки веселья, не утихавшего в нижнем зале и не имевшего к ним теперь никакого отношения.

Наконец Руфус открыл глаза и приподнялся. Нежно погладил Порцию по щечке и спросил:

— Так-то лучше?

— Просто чудесно, — ответила она.

Руфус радостно рассмеялся и соскочил на пол, чтобы принести фляжку с вином. Отпив изрядный глоток, он поднес горлышко к ее губам. Она пила долго, с наслаждением, а потом откинулась на подушки.

— Похоже, что я все-таки нарушила договор, — произнесла она, лукаво хихикнув.

— Какой еще договор? — Руфус обнаружил, что не в силах оставаться равнодушным, когда она так мило смеется.

— Мы заключили договор с Оливией и Фиби, — с напускной торжественностью пояснила Порция. — Мы даже поклялись на крови, что не позволим превратить себя в обыкновенных женщин. Точно знаю, что под этим подразумевается и клятва никогда не вступать в брак, а вот насчет утраты девственности уверена не совсем.

— Что еще за Фиби? — недоуменно нахмурился Руфус.

— Это младшая сестра Дианы. Мы познакомились на свадьбе у Дианы и Като. — При воспоминании о том, что именно свело трех незнакомых девочек в одно место, улыбка Порции стала горькой. — Мы все чувствовали себя не в своей тарелке… забытыми и никому не нужными. В тот жаркий солнечный полдень между нами возникла некая связь. И трое изгоев нашли утешение, развлекаясь детскими фантазиями.

На протяжении последних часов Руфус впервые вспомнил о существовании Като Грэнвилла. Он напрочь позабыл, откуда в его жизни возникла эта девушка и что он собирался с ней сделать.

— Что с тобой? — встревожилась Порция, увидев, как помрачнел его взгляд и упрямо выпятился подбородок.

— Завтра нам предстоит нелегкий путь, — покачал головой Декатур. — Надо попытаться хоть немного поспать, несмотря на весь этот шум внизу.

Но залегшая между ними тень мгновенно притушила радость, и все внутри тоскливо сжалось от тревожного предчувствия. Наверняка ее болтовня напомнила Руфусу о Като Грэнвилле. Теперь она тоже вспомнила про него. Ведь она сама принадлежала к роду Грэнвиллов и только что совершила предательство, разделив ложе с Руфусом Декатуром. А Джек? Стал бы он считать ее предательницей? Не известно. Ее отец ставил собственные удовольствия превыше всего и никогда не ограничивал себя соображениями морали и принципов.

Тревога охватывала Порцию все сильнее. Что-то теперь с нею будет? Изменит ли эта ночь ее дальнейшую судьбу? А она сама — хочет или нет каких-то перемен?

— А мне не хочется спать, — заявила она, торопливо соскочив с кровати и пытаясь скрыть мрачные мысли под маской прежней беззаботности. — Да и волынка еще играет. Давай вернемся вниз. — С этими словами Порция принялась подбирать с пола разбросанную повсюду одежду.

Руфусу не хотелось вставать. Однако шумное веселье внизу должно помочь еще немного отсрочить возвращение в безжалостную реальность. Он проворчал:

— Тебя никак не угомонишь, — и тоже стал одеваться. Оставалось совсем недолго до рассвета, когда в заведении Фанни, пользовавшемся весьма сомнительной репутацией, наконец воцарилась тишина. Общий зал выглядел как после погрома: столы и скамьи опрокинуты, повсюду лужи вина и эля, по которым шлепают голодные псы в поисках съедобных объедков, нимало не обращая внимания на валявшихся где попало людей.

Руфус сдался одним из последних. Ему даже хватило сил разыскать Порцию, зябко скорчившуюся возле камина. Он отряхнул ее от золы, отнес наверх и старательно укрыл одеялом и только потом провалился в пьяное забытье. Через два часа отряду предстояло двинуться в дальний путь. Однако оба они давно стали взрослыми и привыкли сами отвечать за свои поступки.

В кабинет Като Грэнвилла постучали.

— Войдите.

Как это ни удивительно, перед ним предстала его старшая дочь. Грэнвилл уже забыл, когда она в последний раз сама старалась привлечь к себе внимание, и ему стоило некоторых усилий сохранить на лице обычную невозмутимую мину.

Оливия сделала реверанс и нерешительно замялась. Като машинально отметил, что девочка одета довольно убого. Кричащее желто-коричневое платье никак не подходило ее смуглому лицу и темным волосам. И тут до Грэнвилла дошло, что он забыл и то, когда в последний раз Оливия была вообще одета со вкусом. Он решил порекомендовать Диане снабдить падчерицу приличным гардеробом.

— Я очень беспокоюсь о П-порции, сэр, — наконец выдавила из себя Оливия. — Когда она в-вернется? — Темные глаза были полны тревоги и боли, а руки нервно комкали складки грубого платья.

— Мне трудно ответить тебе, дитя, — снисходительно промолвил Като. — Я и сам не знаю, что будет дальше.

— Н-но ведь это нечестно! — возмутилась Оливия, напряженно уставившись в какую-то точку за окном. — Это должна была быть я. И вы должны вернуть ее назад!

Като был в равной степени поражен и раздосадован столь необычной вспышкой у своей покорной дочери.

— Это тебя не касается, Оливия, — отрезал он. — И мне не нравится твой тон. А теперь ступай.

Оливия покраснела. Молча присела в реверансе и вышла из отцовского кабинета, пятясь задом. А потом долго стояла в коридоре, бессильно привалившись к холодной двери и приходя в себя. Потраченные на визит в святая святых ее отца остатки отваги пропали впустую — Като только разгневался еще сильнее.

Часы на башне пробили четыре, и Оливия с отвращением подумала о том, что в это время Диана ожидает ее в буфетной. Пропало несколько кувшинов с вареньем, и леди Грэнвилл прогнала из замка нерадивую буфетчицу. Она решила, что обязанности буфетчицы вполне сможет выполнять падчерица, которой будет только полезно освоить все, что необходимо знать рачительной хозяйке.

Неохотно оттолкнувшись от двери, Оливия побрела в сторону жилых покоев. Однако за первым же поворотом внезапно услышала:

— Да это, никак, наша малютка Оливия! Моя дорогая младшая сестричка!