Пальцем в небо - Маргарита Ардо Страница 51

— А теперь давай о письме медленно и подробно, — вдруг сказали справа. По-русски.

Я моргнула и повернулась. Там стояла молодая женщина в синем поло с логотипом Оле-Ола и в бежевых брюках, не очень высокая, но вполне способная поконкурировать на очередном конкурсе мисс Вселенная. Или миссис.

— Вы говорите по-русски? — обалдело уточнила я. — Откуда?!

— Я училась в Томском политехническом. Ужасно холодно. Только атомную станцию так и не построили, поэтому работаю торговым представителем на Оле-Оле. Что ты там говорила про письмо?

Старуха-индианка погладила снова мои пальцы, нервно лежащие на животе:

— Todo bien… — и пробормотала дальше успокоительно и неразборчиво.

— Она говорит, что ребёнок в порядке. Духи передают, они всё видят и не ошибаются, — перевела мне красавица. Почти без акцента.

Я вытерла сползающую по щеке слезинку, ошарашенная.

— Правда?

— Не сомневайся. Тикойя — шаманка из племени панаре, она давно пришла из Льянос в столицу. Все женщины округи ходят к ней. Лучше, чем УЗИ. Можешь перестать плакать. Я — Мария. Как тебя зовут?

— Саша… — мне всё ещё трудно было поверить, что это происходит на самом деле.

Кто-то сунул мне в руки кружку с белой жидкостью, и я отпила. Это было что-то сладкое и вкусное, очень вкусное, с привкусом кокоса и ананаса. Голова сразу перестала кружиться.

— Пинья, — сказала мулатка с ярко-красными губами и огромными цыганскими серьгами в ушах.

— Спасибо…

Старуха пыхнула трубкой и с доброй улыбкой добавила что-то про ниньо. Цветисто, непонятно и певуче, а затем снова погладила меня по животу.

— Тикойя говорит, мальчик у тебя, — перевела Мария. — Здоровый, крепкий будет. Сильный духом мальчик.

И я вдруг поверила — мне просто жизненно необходимо было что-то хорошее! Мальчик, китёнок! Я знала, знала! Счастье накатило на меня от этой новости и, переполненная эмоциями, я наклонилась и поцеловала сморщенную коричневую руку.

— Грасиас. Мучо грасиас, сеньора Тикойя. Не знаю, как благодарить вас…

Старуха расцвела в широкой улыбке, обнажив всего три зуба, и потрепала меня по волосам, как родная бабушка.

— Господи, спасибо тебе! — пробормотала я, воздев глаза к небесам, и выдохнула, наконец с облегчением. Но Джек… Я помотала головой, пытаясь упорядочить мысли. Подняла глаза на Марию: — Скажите, умоляю! Вы прямо сейчас из Оле-Олы?

— Да, Роза позвонила мне, когда ты упала, ведь ты же сказала про завод.

— И у вас правда забастовка?

— Да. Нанятый немец-директор украл деньги компании и хотел уехать. Но кто-то расстрелял его на пути к границе. А деньги уже не вернёшь. В стране и так дела плохи. Никто не знает, что теперь будет с компанией.

— Дело не в этом, — сказала я. — Главное, что совет директоров хотел повысить цены на концентрат Оле-Олы для Венесуэлы. А без него какая Оле-Ола? Это была проблема, но её не будет.

— Не знаю… Джек Рэндалл приехал и сказал, что будет сокращать людей. Не прямо, но так нам передали. Все взбунтовались. Если завод закроется, пятьсот человек тут и ещё тысяча по стране останутся без работы. Я против насилия. Но совет Камарадос постановили заставить американца не увольнять никого.

— Он не американец, Джек из Пуэрто-Рико, — волнуясь, поправила я.

— Какая разница? — пожала плечами Мария. — Хоть я и против агрессии, но идти танцевать в стриптиз с дипломом физика тоже не хочу. Или выращивать марихуану на балконе, как моя соседка. Говори про письмо.

Я порылась в рюкзаке и достала документ в файле, протянула его Марии вместе с переводом на испанский.

— Это гарантия, что цены на концентрат не повысятся. Сто, даже двести процентов гарантия! То есть нет повода для сокращения. С украденными деньгами, я уверена, Джек как-то справится. Найдёт выход. Он всегда находит.

— Ты точно уверена?

— Абсолютно! — Я медленно встала, опираясь о прилавок. Слабость ещё не отступила, но уже не валила с ног. — Но если с Джеком Рэндаллом что-то случится, завод точно закроют. Совсем. Он — единственная гарантия того, что у вас будет работа!

Мария задумалась. Женщина со взбитой причёской спросила у неё что-то. Красавица ответила, эмоционально жестикулируя и разбрасывая вокруг себя непонятные слова, как пулемёт — пули.

Другие женщины ввязались в разговор, и пулемётные очереди на разные голоса полились со всех сторон. О чём они ругаются? Боже, как плохо быть тупой…

— Баста! — сказала Мария, наконец, и повернулась ко мне: — Давай письмо, я отвезу на завод.

— Нет, — мотнула я головой. — Прости, но я сама должна его привезти. И я должна убедиться, что Джек живой и невредимый.

— Большой босс — живой. А тебе надо полежать. Ты беременная, — ответила Мария.

Я обратилась к старухе, продолжающей окуривать меня трубкой, показала на живот:

— Bien, senora Tikoya ^[27]?

— Bien, bien ^[28], — закивала старуха.

— Значит, я могу идти, — развела руками я. — Прошу тебя, Мария, пойми меня! Я такой путь проделала! Мне без Джека не жить! Пойми…

— Ладно, поехали. Я на машине, — кивнула та, понимающе улыбаясь.

Я одёрнула футболку и поклонилась всем, прижав ладонь к груди.

— Мучо грасиас, сеньоры! Мучо грасиас!

Сердце моё переполняла благодарность. Кто знал, что в опасном Каракасе есть столько добрых женщин?! Они заулыбались, замахали мне руками, как родной. А мне в глаза бросились их худые лица и пустые полки магазинчика.

Я достала из рюкзака пачки боливаров и раздала всем по одной. Каждой кланялась и говорила, чтобы не обидеть:

— De mi corazón. Gracias ^[29].

К счастью, женщины не обиделись. Старуха-индианка окурила меня ещё раз из трубки и по жесту я поняла, что благословила. А остальные просто принялись обнимать меня по очереди. Прижатая к очередным пышным и жарким грудям, я поняла, как были правы Николас и Ганнибал, говоря, что венесуэльцы могут страстно и быстро полюбить кого-то. О, Вселенная, обрати свою щедрость и добро и на моих друзей-журналистов тоже!

Наобнимавшись вдоволь, мы с Марией сели в старенький тарантас. Венесуэлки махали мне руками на прощанье, высыпав за нами на улицу, мимо пробежала стайка ребятишек. И я поверила в то, что любви на Земле много, её хватает даже в этой опасной стране! И значит я сделаю всё, чтобы венесуэльцы полюбили Джека! Ведь он достоин самой искренней любви, они просто ещё не поняли это…