Как две капли воды - Даниэла Стил Страница 51

Чарлз налил бокал шампанского и протянул жене. Она искренненаслаждалась преимуществами своего нового положения замужней женщины.

– Брак – вообще странная штука. Подумать только, двоесоединяются на всю жизнь. Это большой риск, но думаю, дело того стоит, –заметил он, садясь рядом и глядя на жену.

– А если риск не оправдается? – допытываласьВиктория, в упор глядя на мужа. Чарлзу отчего-то стало не по себе, нонеприятное чувство быстро рассеялось.

– Риск обязательно оправдается, если оченьзахотеть, – твердо ответил он. И, посмотрев ей в глаза, задал самыйтрудный вопрос: – А ты хочешь?

Последовала долгая пауза.

– Н-наверное, – подумав, ответила Виктория. –Вчера я смертельно боялась. Едва не сбежала от алтаря. Но потом стало чутьлегче.

– Вполне понятные опасения. Поверь, очень многие моглибы сказать про себя то же самое. Да и меня посещали подобные мысли. Приблизительнос полминуты.

– Мои продолжались немного дольше, – тихо шепнулаона.

– А сейчас? – не отставал муж, шагнув ближе и несводя с нее глаз. Опять эта аура неосознанной чувственности, которой необладала Оливия и которая сводила его с ума. – Ты по-прежнему хочешьубежать?

Теперь он был совсем рядом. Виктория медленно покачалаголовой. Она сама еще не знала, чего хочет, но только не этого.

– Корабль недостаточно велик, чтобы скрыться, –хрипловато пробормотал он, ставя на стол бокал, и, не дав ей опомниться,поцеловал.

Виктория на мгновение задохнулась, но тут же ответила напоцелуй – куда раскованнее, чем он ожидал.

Она в точности такая, какой он себе представлял: дикаякобылка, которую так и не удастся укротить. Зато Виктория из тех, кто ни за чтоне попросит о том, чего он не в силах дать.

Чарлз бережно снял с нее алый жакет и снова обнял. Ониопустились на диван в гостиной. Каюта была обставлена более чем роскошно –Чарлз не пожалел средств на свадебное путешествие с красавицей женой.

Виктория нервно закурила, но на этот раз муж отнял папиросуи снова поцеловал жену. Ее губы пахли дымом, но ему было все равно. Все в этойженщине невероятно его возбуждало. Они долго целовались, и казалось, прошлацелая вечность, прежде чем он поднял ее и понес в спальню.

К этому времени судно уже вышло в открытое море, но заиллюминаторами по-прежнему вились чайки.

Их никто не тревожил, они были совершенно одни, когда Чарлзснял с Виктории красное платье и небрежно отбросил, восхищаясь ее длинныминогами, узкими бедрами, неправдоподобно тонкой талией и высокой налитой грудью.Она сводила его с ума!

Чарлз принялся поспешно раздеваться и, задернув занавеси,откинул покрывало и лег в постель рядом с женой. Только потом он скинулостальную одежду и снял с Виктории тонкую сорочку. Его бросило в жар, когда онощутил близость шелковистой плоти, которой так долго жаждал. Он попеременногорел и дрожал в ознобе от невыносимого желания. В его жизни не было местаженщинам после смерти Сьюзен. Целых два мучительно долгих года!

Но когда он потянулся к жене, та неожиданно сжалась вкомочек и затрепетала.

– Не бойся, – прошептал он, сгорая от потребностивойти в это тугое тело. – Обещаю, что не причиню тебе боли.

Но она уже отвернулась и дрожала так сильно, что, даже когдаон прижал ее к себе, не смогла успокоиться.

Они долго лежали неподвижно, и лишь какое-то время спустяЧарлз повернул Викторию лицом к себе и заставил поднять на него глаза.

– Я не стану принуждать тебя ни к чему против твоейволи, Виктория. Тебе нечего меня бояться. Я знаю, как тебе трудно приходится.

Он вспомнил свою первую ночь со Сьюзен, такой юной, невиннойи застенчивой, куда стеснительнее дерзкой, почти бесстыдной Виктории. Нооказалось, что все это чистое притворство. Ведь ей всего двадцать один. ХотяЧарлз знал о неудачном романе, все равно искренне считал ее невинной. Он нашестнадцать лет старше и должен быть терпеливым, несмотря на все усиливающийсячувственный голод.

– Не могу, – пробормотала она, уткнувшись лицомему в плечо, вне себя от страха и паники. Она так живо представляла себечувственные восторги с человеком, которого любила, и муки, перенесенныенесколько месяцев спустя. – Не могу сделать это с тобой…

– Тебе не обязательно… сейчас… у нас впереди целаяжизнь.

Но Виктория истерически разрыдалась. Как она тосковала безсестры! Оливия поняла бы!

– Прости, – жалко пролепетала она. – Прости…не могу…

– Ш-ш-ш, – шепнул он, укачивая ее, совсем какДжеффри, когда тот ушибался или был чем-то огорчен. Наконец она прижалась кнему и заснула. Чарлз осторожно встал и накинул халат. Не хотел, чтобы онаснова испугалась, увидев его голым. Он приказал принести чай и, когда Викторияпроснулась, подал ей в постель вместе с пирожными.

– Я не заслужила этого, – расстроенно обронилаона, жалея, что не в силах вести себя иначе. Она даже не хотела брать из рукмужа чашку, чувствуя, как обидела его. Но по-настоящему плохо ей стало, когдаЧарлз протянул телеграмму:

«Мы любим вас. Доброго пути и счастливого медового месяца.Отец, Оливия, Джеффри».

Тоска по дому с новой силой всколыхнулась в Виктории. Онаподнялась и, как испуганная лань, бросилась в ванную. Чарлз пытался не смотретьв ее сторону, но она была так прелестна, что он ничего не мог с собой поделать.

Через некоторое время она вновь появилась, закутанная всиреневый шелковый халат.

– Ни о чем не тревожься, – заверил он, нежно целуяжену. Он никогда не признается, что желание овладеть ею сводит его с ума. Но онбольше не пытался приблизиться к ней, а вскоре настало время одеваться к ужину.

Виктория надела белое атласное вечернее платье,соблазнительно льнущее к телу, с низким вырезом сзади.

– Да сегодня все мужчины головы потеряют, – гордоулыбнулся Чарлз, провожая ее в кают-компанию. Они сидели за столом самогокапитана Тернера, и, когда заиграла музыка, Чарлз повел жену танцевать. Она стакой чувственной грацией следовала страстной мелодии танго, что Чарлз с трудомсдержал порыв унести ее в каюту.

– Больше я тебя не отпущу, – объявил он, когдамузыканты опустили инструменты. – Посмотри, что творится с беднягами!

Виктория рассмеялась, очевидно наслаждаясь всеобщимвниманием. Но почему же она так пугается ласк мужа? Чарлз как ни пытался, немог понять жену.

Когда настала ночь и они снова легли в постель, он боялсядаже дотронуться до нее. Но не смог удержаться. И на этот раз Виктория поняла,что должна покориться. Не стоит оттягивать неизбежное! Так больше продолжатьсяне может.

Он снял с нее ночную рубашку. Она лежала в его объятияхвялая и безжизненная, как прелестная фарфоровая кукла. Он почти физическиощущал ее страх и был исполнен решимости не принуждать жену. Хотел, чтобы оналишилась рассудка от его ласк, впервые в жизни испытав наслаждение.