Плененное сердце - Барбара Картленд Страница 50

— А что тогда произойдет? — спросил цыган.

— Гарри сегодня придется написать папе и рассказать, что он натворил. Но поскольку он не может просить родителей найти такую сумму — им просто негде взять столько денег, — ему придется писать рапорт об увольнении.

Сабина говорила довольно спокойно, но в глазах у нее было такое трагическое выражение, что разрывалось сердце.

— Вы имеете в виду, что у вас нет никого, кто может дать или одолжить сто фунтов?

— Нет больше ни одного человека, у которого мы могли бы просто попросить об этом, — ответила Сабина. — А что касается одолжить, это тоже невозможно. Понимаете, Гарри пообещал вернуть деньги, которые он одолжил у моего жениха, в течение года. Это значит, что у него абсолютно ничего не останется для себя, он будет отдавать все свое жалованье.

— Я понял из ваших слов, что лорд Тетфорд дал ему эти деньги.

— Он дал их ему, — ответила Сабина, — но, конечно, Гарри должен их вернуть.

— Да, деньги даны в долг на довольно жестких условиях.

— Артура очень разозлил Гарри, — сказала Сабина тихо. — Он… не хочет ничего делать… для моей семьи.

— И поэтому вы пришли ко мне.

— Как вы думаете, вам удастся помочь нам? — спросила Сабина, стиснув руки. — Пожалуйста, я прошу вас, скажите, что сможете. Не знаю, что будут делать папа и мама, когда услышат, в какую беду попал Гарри. Они так им гордятся! Гарри их единственный сын, и у него все так хорошо складывалось. Он получил повышение по службе гораздо раньше, чем большинство молодых людей его возраста. Известие, что Гарри с позором покидает флот, ужасно огорчит их. Пожалуйста, помогите нам!

Цыган наклонился и взял Сабину за руки.

— Послушайте, Сабина, — сказал он. — Вы не должны меня умолять. Я хочу вам помочь, и обязательно помогу.

— Правда? Спасибо вам! Спасибо! — воскликнула Сабина. — Если бы вы только знали, что для меня значит слышать такие слова! У меня было предчувствие, что вы не оставите нас в беде.

И я не ошиблась.

— А почему у вас было такое предчувствие? — спросил цыган.

— Я не знаю, — ответила девушка. — В вас есть что-то… и всегда было, из-за чего мне казалось, что я могу вам доверять и что вы всегда сможете меня понять.

— А другие люди не поняли вас, судя по всему? — спросил он.

Сабина отвела взгляд и отняла свою руку.

— Другие люди… слишком нетерпимо относятся к человеческим слабостям и глупости.

— Возможно, они не понимают и других вещей. Например, как прекрасны вы, когда улыбаетесь, как необыкновенно трогательны, когда печальны. Вы знаете, что у вас темнеют от испуга глаза, а когда вы радуетесь, они так сияют, что меняется все ваше лицо.

Сабина вздохнула и встала.

— Я должна… идти, — поспешно сказала она. — Может быть, вам тоже следует пойти, чтобы найти Катишу? Вы не сможете ее заставить сразу отдать деньги?

— Вы собираетесь уходить, потому что вам действительно надо, — спросил цыган, — или потому, что боитесь меня слушать?

— Боюсь? — спросила Сабина тихо.

— Да, боитесь, — ответил он. — Вы бежите, Сабина, потому что ваше сердце просит остаться.

Сабина стояла очень тихо. Она не отвечала ему, не отводя глаз от перчаток, которые теребила в руках.

— Вам нечего мне сказать? — спросил он взволнованно.

Она вдруг повернулась к нему, бледная, с дрожащими губами.

— Да, у меня есть что сказать вам, — ответила она. — Верхнее… попросить.

— О чем?

— Пожалуйста… не дайте мне влюбиться в… вас.

Это был крик, вырвавшийся из глубины сердца, подобно крику ребенка, испугавшегося темноты. Несколько мгновений никто из них не двигался. Цыган просто стоял, глядя на нее, потом тихо сказал:

— Не запоздала ли ваша просьба?

Девушка опустила глаза.

— Да, Сабина, уже поздно, — продолжал он. — Слишком поздно поворачивать время вспять, забыть, что мы встретились по воле случая, притворяться, что не стояли рядом и не разговаривали, не смотрели в глаза друг другу и не читали там то, что боялись произнести наши губы. И мне кажется, моя дорогая, если бы вы были честны с собой, то признали бы, что уже любите меня немного.

— Нет! Нет! — прошептала Сабина.

— Вы совершенно уверены в этом? — спросил он. — Поклянитесь, глядя мне в глаза, что с момента нашей первой встречи я ничего не значу для вас, что вы никогда не думаете обо мне и никогда не хотели меня увидеть вновь. Скажите мне это твердо, без колебаний, и я уйду из вашей жизни, чтобы никогда больше не возвращаться.

— Я… не хочу вас просить… об этом, — пробормотала Сабина.

— Но вы просите меня не позволять вам влюбиться, — продолжал цыган. — А я вам говорю, что уже поздно. Подумайте, я не прикасаюсь к вам, а вы дрожите, словно находитесь в моих объятиях. Ваше сердце бьется быстрее, и дыхание участилось, как будто я сейчас коснусь ваших губ. Я не трогаю вас, но уверен, что в глубине сердца вы этого хотите.

Она быстро подняла голову в последней попытке протеста, но когда посмотрела на него, в ее распахнутых глазах горел свет, который нельзя было спрятать ни за какими словами. Он сказал ему правду вместо нее. Несколько мгновений она могла только дрожать, потом по телу разлилась приятная теплота и понимание того, что он прав. Это было так прекрасно и волнующе, как будто цыган и правда держал ее в своих объятиях.

Потом мир замер, как и они сами, словно их чувства существовали отдельно от полностью забытых тел. Наконец все-таки человеческое начало взяло верх, и он упал перед ней на колени, припав губами к ее платью.

— Я люблю вас, Сабина, — сказал цыган. — Я готов вечно служить вам и обещаю, что никогда не коснусь вас против вашей воли. Потому что моя любовь слишком сильна, и я знаю, что мы много значим друг для друга. Я никогда не поцелую вас до тех пор, пока вы не попросите меня об этом словом или жестом. Но я был бы слепым, глухим и недостойным любви, если бы не чувствовал в этот момент, что вы меня хоть немного любите, как бы вы ни пытались это отрицать.

— Я… мы не можем… не должны, — бормотала Сабина.

— Вы не должны, имеется в виду, — возразил цыган. — И все-таки — почему? Я мужчина. Я люблю вас. Конечно, не в моих силах предложить вам такую же жизнь и положение, как лорд Тетфорд, но я могу вам дать счастье.

— О пожалуйста, — взмолилась Сабина. — Вы не… понимаете. — Она закрыла лицо руками и отвернулась от цыгана, продолжавшего стоять перед ней на коленях. Потом девушка опустилась на стул с поникшей головой.

— Дорогая моя, я заставил вас плакать! — воскликнул цыган. — Глупец, как я мог, ведь мое единственное желание, чтобы вы были счастливы.

— Я , я думаю, что плачу от счастья, — ответила Сабина. — Потому что вы так добры, так хорошо ко мне относитесь. Если бы только мы встретились на несколько месяцев раньше. Но сейчас. слишком поздно.