Искушение любовью - Кортни Милан Страница 50

— Я понимаю, — сказала она. Он заработал свой титул много лет назад.

Он сжал ее ладонь в ответ. Его рука была живой и теплой.

— Вот это я и имею в виду, когда говорю, что я не святой.

— Вы гораздо лучше, сэр Марк.

Он поймал ее другую руку и повернул Джессику к себе. Их пальцы переплелись. Уже почти стемнело, и Джессика не могла разобрать выражения его лица.

— Нет.

— Да.

— Да нет же. После того, что я вам рассказал, вы уже обязаны звать меня Марк. Просто Марк.

— Вы никогда не будете для меня просто Марком. Ни за что на свете, — горячо возразила она. — Вы… вы…

— Вы считаете, что, если я немножко понимаю, что такое целомудрие, это сделает мир лучше? Я не открыл ничего нового, все это давно известно каждой женщине. Скажите, миссис Фарли, если бы мистер Фарли хранил вам верность, какой была бы сейчас ваша жизнь?

Мистер Фарли… Мистера Фарли никогда не существовало. Но был мужчина, который…

Джессика закрыла глаза.

— Он соблазнил меня, — сказала она. — В том возрасте я еще ни о чем не задумывалась. А если и задумывалась, то считала себя достаточно сильной. В юности не верится, что с тобой может случиться что-то плохое. Плохое происходит с другими людьми. Не с такими умными и красивыми, какой была я… это я так думала. Нормы поведения и морали, как мне казалось, были придуманы для невзрачных дурочек.

Она нервно сглотнула.

— Я полагала, что со мной никогда не случится ничего дурного… но оно вдруг взяло и случилось. Он поцеловал меня, и в тот момент я не думала ни о целомудрии, ни о том, что хорошо и что плохо. И уж тем более мне не пришла в голову мысль о последствиях или о том, как мои поступки могут повлиять на жизнь родителей или сестер. Я даже не успела опомниться, как скомпрометировала себя настолько, что моя семья просто не могла оставить меня под своей крышей. Так что… все оказалось правдой. А я оказалась той самой дурочкой.

Он сжал ее руку и погладил ладонь, а потом очень медленно снял с нее перчатку. Прохладный ночной воздух коснулся ее обнаженной кожи.

— С тех пор я несчастна.

— Сколько вам было лет?

— Четырнадцать.

Марк молча потянул ее за руку и привлек ближе к себе, как будто они танцевали какой-то танец. Другой рукой приподнял ее подбородок.

— Джессика, — серьезно сказал он. — Я буду вашим героем, если вы захотите. Если бы мне пришлось выбрать роль рыцаря, я стал бы вашим рыцарем. Позвольте мне защищать вас. Предложить вам свое покровительство.

Эти слова привели ее в полное замешательство.

— Вы предлагаете мне свое покровительство? Но мое… общество не сделает вам чести.

Вместо ответа, он поцеловал ее. Это был не короткий целомудренный поцелуй. И даже не долгий, нежный и все равно целомудренный поцелуй. Это была сама страсть. Пожар. Весь его так долго сдерживаемый голод. Он прижал ее к себе, не оставляя никаких тайн, не скрывая своего состояния, и овладел ее губами.

Она словно растворилась в его объятиях, растаяла, когда он обхватил ладонями ее лицо. То, что происходило сейчас, было далеко от целомудрия, как небо от земли; это была прелюдия к греху и скандалу. И совсем не вязалось с тем, что он только что рассказал.

— Пропади она пропадом, эта честь, — пробормотал он и припал к ее шее. — И моя репутация. Мне все равно, что обо мне подумают.

Он прижал ее крепче. Его слова опьяняли так же сильно, как поцелуи, и она почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.

Джессика уперлась ладонями в его грудь и слегка оттолкнула.

— Вы не можете говорить серьезно. Вы просто потеряли голову от поцелуя. Вы же не хотите сказать, что готовы отказаться от славы и положения в обществе…

— Вряд ли до этого дойдет, но… да, Джессика. Если это будет означать счастье быть с вами. — Он глубоко вздохнул и покачал головой. — Я слишком тороплюсь. Разрешите мне сделать все как полагается. Могу ли я навестить вас завтра вечером? — Он понизил голос. — Вас… одну.

Завтра вечером. У нее как раз останется один день, чтобы разрушить его жизнь. Как удобно.

Да, сэр Марк. Приходите. Я уничтожу вас.

Да, сэр Марк. Я встречу вас одна и затащу вас в свою постель.

Да, сэр Марк. Я разрушу ваше доброе имя, погублю вашу честь и продам все это за тридцать сребреников.

— Пожалуйста, не будьте ко мне холодны. Я не мог думать ни о чем, кроме вас, все эти дни. И ночи тоже.

О да. Она победила. Но это была совсем не та победа, о которой она мечтала, когда этот план впервые возник у нее в голове. Тогда ей хотелось, чтобы сэра Марка привела к ней животная страсть, покорность инстинкту, а не это осознанное решение. Чтобы ее собственные чувства молчали, а голова оставалась холодной и ясной. Чтобы то, что произойдет между ними, было не более чем циничным актом физической любви между мужчиной и женщиной.

Как это было не похоже на нынешнее ощущение от прикосновения его руки к ее щеке. Она чувствовала, что дышит одним воздухом с ним, и в этом не было ничего от вожделения. И он хотел не только ее тела.

Вы не одна. Позвольте мне защищать вас.

Это была горькая победа. Победа, которая ранила больнее поражения.

Она посмотрела ему в глаза. В вас есть определенного рода чистота. И честность.

Он ошибался. Он так ошибался. Но что еще ей оставалось делать? Если сейчас она уйдет, то не получит ничего. Если нет…

Был ли у нее выбор? В Лондоне Джессику не ждало ничего хорошего — только еще больше долгов, еще больше позора. Она не могла сделать такое с ним, но не могла и вернуться к своей прежней жизни. Это было выше ее сил.

Нет, Джессика. Если ты смогла пережить смерть Амалии, то переживешь и это.

— Джессика? — Марк снова дотронулся до ее щеки. — Я очень этого хочу. Я хочу вас.

Она будет проклята навеки за то, что предала доверие единственного хорошего человека, который встретился на ее пути. Но ведь ее в любом случае ожидал ад. Когда ты знаешь, что тебя приговорят к повешению за кражу одной овцы, не лучше ли украсть сразу все стадо?

— Да, Марк, — тихо сказала она. — Вы можете навестить меня. Скажем, в семь вечера? Я позабочусь о том, чтобы нас никто не побеспокоил.

Он коротко кивнул, потом наклонил голову и еще раз быстро поцеловал ее. Его губы были нежными и теплыми, но Джессике показалось, что над головой раздался заунывный похоронный звон. Ее судьба была решена.

Она разрушит его жизнь. Оставалось только надеяться, что тем самым она не разрушит и свою.

Джессика уповала на то, что Марк все же передумает и не придет. Но он не только пришел, но и принес ей цветы. Он сам нарвал букет, буйную смесь купыря и лилий. Когда он передал его Джессике, она почти услышала, как ее сердце разбилось на тысячи кусочков.