Парень моей подруги - Милана Стоун Страница 50

А после, абсолютно непонятно как, я оказалась животом на его коленках.

– Ты сдурел, Рязанов?! Отпусти, – запротестовала и попыталась встать, но он удерживал крепко, устроив острый локоть на спине.

В голове застучало, когда я с ужасом поняла, что он стягивает шорты вниз, и я остаюсь перед ним лишь в трусиках.

Беззащитная. Беспомощная. Во власти этого пьяного безумца.

А после так же неожиданно получаю хлесткий удар по своему мягкому месту.

– Ай! – вскрикиваю и вспыхиваю от стыда.

Какого, мать твою, дьявола?!

– Итак, – спокойно проговаривает, пока я пытаюсь сообразить, как соскочить с его колен. – Кто этот хрен, на которого ты променяла меня? Ты с ним уже трахалась? Скажи мне, Рита, драл ли он тебя?

Какие отвратительные вещи он говорит! Возмутительно. И как он смеет задавать столь личные вопросы, к которым никакого отношения не имеет.

Но я молчу. Напрягаюсь и стараюсь соскользнуть, пока в голову ударяет кровь от того, что свисаю головой вниз.

Мысли путаются вместе с тяжелым дыханием и осознанием, что происходящее просто безумно.

Получаю следующий звонкий шлепок, что разносится в тишине комнаты.

Это так унизительно. Не больно, нет. Боли я почти не чувствую.

Меня грызёт стыд от того, что он видит меня почти голой и делает со мной настолько аморальные, не поддающиеся объяснению, вещи.

Не плакать, Рита, пожалуйста, нет.

Я совершенно точно понимаю, ему это понравится, а мне сейчас меньше всего нужно, чтобы он заводился еще сильнее.

– Я ничего тебе не скажу. Не дождёшься... – говорю, скрипя зумами, когда его ладонь соприкасается с моей полуголой попой. – Ты самый отвратительный человек, которого я знаю. Ты просто псих. Больной ублюдок.

Шлеп. Шлеп.

И всхлип все же вырывается из груди.

За что он так со мной? Что такого я сделала, чтобы быть так опозоренной?

Последний раз отец бил меня ремнём, когда мне было пятнадцать, и я до сих пор помню, как после побоев мазала мазь на горящий зад.

Неприятные, жалящие мозг, воспоминания.

Только сейчас немного по-другому.

Филипп еле касается, больше звука, чем силы, но все же на душе так становится мерзко. Что он вот так со мной.

Понимаю, что я ни в чем не виновата, парень измывается надо мной, потому что его это возбуждает.

Это я могу сказать с уверенностью, так как чувствую под животом член внушительных размеров, что пульсирует с каждым касанием его ладони.

Не выдержу, если он продолжит...

– Ты же не будешь реветь, а, мышка? – ощущаю его пальцы на своём виске, и как он откидывает прилипшие волосы в сторону. Второй нежно поглаживает по попе, словно успокаивает. – Просто представь, что мы так играем, и я залижу все твои ранки. Ты согласна?

И словно в подтверждении своих слов проходится поцелуями по месту, которое только что терзал. Натягивает трусики между булок, оставляя больше места.

Языком проходится от одного полушария к другому.

Мурашки, откуда ни возьмись, проносятся по телу, и напряжение в мышцах не отпускает.

– Ненавижу... – хриплю, задыхаюсь.

– Я же говорил тебе, что отлуплю, если ты не будешь брать от меня трубку? – меняет он тон голоса на более высокий. Неожиданно прикусывает чувствительную кожу. – Я весь бл*дский вечер себе места не находил, пока ты шлялась не пойми где и с кем. Зачем ты так поступаешь со мной? Рита, зачем!

Переходит на крик. Это уже не игра.

Он раздвигает ноги шире и уже его ладонь соприкасается с запретным местечком, к которому я сама прикасаюсь только по необходимости. И пальцы врезаются в бок, удерживая на месте, не давая высвободиться.

– Телефон сел! – отвечаю ему сквозь зубы. – Прекрати, мне больно.

Мне ужасно неловко, готова умолять, чтобы отпустил. Ушёл и никогда не появлялся в моей жизни.

Урод!

– Враньё. Мне нравится твоя жопочка. Такая маленькая, но упругая. Молочная. Я прямо дурею, – в голосе нежность вперемешку с восхищением. Рычание. – Никогда не совал сюда хер, но если ты позволишь...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Убирает ткань в сторону, и я чувствую его холодный палец прямо там.

– Нет! Не трогай! Не смей.

Меня накрывает. Кричу, царапаюсь и даже кусаю его за ногу. Трясет.

Даже не сразу осознаю, что он меня уже отпустил. Но не успеваю далеко уползти, как Филипп захватывает меня в кокон своих лапищ.

Прижимает к своему боку, гладя по волосам, целует в макушку и тихий шёпот.

– Шшш, малышка, все закончилось, – накрывает нас одеялом, все так же приговаривая. – Я с тобой, я рядом. Всегда буду.

Обещание как приговор продолжает звучать в голове, пока я не слышу громкий храп.