Барышня-певица, или наследство польской бабушки - Мари Князева Страница 50

ЛАЙЛА

Лицом моей мамы, которое я увидела первым из всех родных в аэропорту, можно было сквашивать молоко и пугать маленьких детей. Ещё месяц назад, увидев её такой, я бы просто развернулась и побежала прочь - прятаться. Или тут же и упала, потому что ноги подкосились. А сейчас - ничего. Не то чтобы совсем не страшно, но терпимо.

Мама дождалась, пока я приближусь вплотную, взяла меня за руку и повела прочь. С ней такое бывает - что она сердится до немоты. Мою ладонь она сдавила до боли, да к тому же впилась ногтями. Кажется, ещё немного - и оттуда пойдёт кровь. Потечёт красной тёплой струйкой по белым плиткам аэропорта. Я попыталась высвободить руку, но мама не дала - сжала ещё сильнее.

- Ты делаешь мне больно! - не выдержала я и возмутилась.

- А ты просто убила меня! - процедила она сквозь зубы. - И даже не поморщилась.

Она ворчала ещё что-то, тяжело ступая по полу, но я уже не слушала. Я думала о том, что да, я не самая благодарная и послушная дочь. Но разве мой долг - в том, чтобы положить счастье всей своей жизни к ногам родителей? Чтобы они растоптали его... И в то же время, у меня нет права сетовать на жетокость судьбы: я была в одном шаге от того самого счастья всего месяц назад, но сама же прошла мимо.

Отец не прилетел за мной - отправил вместо себя Карима, и Ева тоже. Не удивлюсь, если она под каким-нибудь домашним арестом. Да уж, заварила я кашу...

До дома мама почти не разговаривала со мной, и Карим тоже. Нравоучений он не любил, а говорить на отвлечённые темы было как-то странно.

Однако на семейном суде папа и его любимая младшая жена присутствовали. Он произошёл на следующий день после моего возвращения домой. Я по-прежнему чувствовала себя необычно. Будто действительно во мне осталась часть моего любимого мужчины. Я не ощущала себя такой слабой и беззащитной, как всегда. Во мне билась сила, уверенность, спокойствие. Что я всё смогу преодолеть и ничто не убьёт меня.

Я смотрела в лица родителей с удивительной смелостью и даже начала свою речь с требования:

- Мама, папа, я сейчас всё вам расскажу, с самого начала и без утайки, и прошу только об одном: не перебивайте. Эта исповедь, скорее всего, отнимет у меня много сил, и если посередине случится её обсуждение на эмоциях, то, возможно, у меня не получится закончить.

Отец понимающе кивнул, как бы объявляя себя гарантом соблюдения этого условия, и я, глубоко вздохнув, начала:

- Несколько месяцев назад я стала петь в одном клубе у нас в городе. Мама, ты наверняка слышала о нём, это там Гаяр был... мм... схвачен и передан в полицию.

Матушка судорожно вдохнула и уже открыла рот, но папа положил ладонь ей на плечо, останавливая. Она промолчала, однако лицо её заметно потемнело.

- Да, - подтвердила я. - История с полицией произошла из-за меня, но об этом речь впереди.

Потихоньку начинало потряхивать. Всё-таки мужской энергии во мне оказалось не так уж много... Я прокашлялась.

- Хм... Да. Этот клуб - он... возможно, не совсем подходящее место для меня, но так уж сложилось... Я оказалась там, потому что хотела петь на публику. Очень сильно хотела - и судьба подарила мне такой шанс. Я просто пела, по два часа три дня в неделю... под прикрытием этих уроков у Марьям. И, да, я пела в никабе, чтобы никто не мог узнать меня и раскрыть мою тайну.

Мама тяжело вздохнула и взяла у папы протянутый ей стакан с напитком, а Ева приналась махать возле неё небольшим веером.

- Там мы с Гаяром и познакомились, - выдохнула я. - Он пришёл туда с друзьями, услышал меня и... стал ухаживать. Дарить цветы, вкладывать в них записки. Я... немного отвечала ему. Так же, записками. Это было... я не знаю... Я ни о чём таком не думала - просто увлеклась... А потом он пришёл с родителями к нам в дом.