Поздние розы - Екатерина Кариди Страница 50

Последняя фраза заставила Лену очнуться. Она изобразила щедрому спонсору вежливую улыбку и обратилась к директору:

- Я поняла Василий Павлович. В чем моя задача?

Директор даже осекся, оглянувшись за помощью на иностранного спонсора.

- Мне бы хотелось осмотреть тут все более... эээ... более, - итальянец воспользовался экспрессивной итальянской жестикуляцией, чтобы изобразить, то, для выражения чего у него якобы не хватало слов.

Елена продолжала вежливо улыбаться, уж ей-то было хорошо известно, что господин Маури вовсе не испытывал языковых трудностей. Он имел характерный акцент, но словарный состав на русском у него был достаточно приличный, чтобы говорить без проблем и ограничений.

– Вы не могли бы провести мне небольшую экскурсию? – господин Маури был сама корректность.

- Елена Сергеевна... – умоляюще промямлил директор, закатывая глаза.

Елена Маслова терпеть не могла подобных ситуаций, когда ее ставят перед фактом, да еще и улыбаться приходится, но и причин отказываться не было.

- Разумеется, Василий Павлович, - согласно кивнула и выдала итальянскому спонсору широкую холодную офисную улыбку. – Если вы не против, господин Маури, я готова показать вам в нашей школе все, что вас заинтересует.

Бровь итальянца чуть приподнялась, обозначая некоторую двусмысленность ситуации. Он явно был доволен результатом. Едва заметно улыбнувшись кончиками чувственных губ, мужчина поднялся, поблагодарил директора школы, а потом обратился к Лене:

- Я готов следовать за вами, Елена Сергеевна.

Из кабинета директора они вышли молча. Так же молча, Лена быстро пошла вперед, Энцо ничего другого не оставалось, как нагнать ее.

- Елена, - обратился он к ней, поравнявшись. – Постой.

Она перевела на него спокойный равнодушный взгляд, словно и впрямь не знакомы.

- Слушаю вас, господин Маури.

- Елена, прошу, не делай вид, что не узнаешь меня, - он произнес это чуть громче, чем хотелось бы.

- Что вы, господин Маури, я вас прекрасно узнала, - ни тени улыбки.

- Но тогда к чему эта официальная холодность? Мы могли бы поговорить...

Она остановилась, склонив голову к плечу, и прищурилась:

- Господин Маури, так вы впрямь собирались сделать то, о чем говорил директор, или это просто ловкий отвлекающий маневр? – она позволила себе экспрессивный жест, выдававший неудовольствие.

Итальянец даже слегка обиделся:

- Как ты можешь обо мне такое думать? Я действительно предлагаю помощь этой школе!

Тут у него от возбуждения вырвался небольшой страстный монолог на итальянском, сводившийся к тому, что некие жестокие беллы совершенно незаслуженно обижают его своим недоверием.

- За что? Белла? Объясни, что я сделал, чтобы заслужить это?

- Господин Маури...

- Раньше ты звала меня Энцо! – выкрикнул он в сердцах.

На шум в коридор выглянули коллеги. Лена готова была провалиться сквозь землю.

- Я прошу вас, - проговорила она тихо, но убедительно, - давайте перейдем в другое место.

И быстро пошла по коридору, подумав, что теперь ей точно проходу не дадут и разговоров не оберешься.

- Господи... - вспомнила она про свою охрану и ужаснулась, - что Костя подумает...

Но упрямо тряхнула головой. Ничего плохого она не сделала. Обиженный Энцо шел следом за женщиной. Первой женщиной за долгое время, у которой хватило сил ему отказать, и с досадой думал, что зря все это затеял. Но чисто мужское упрямство требовало разобраться и расставить все точки над и.

Лена привела его в сквер перед зданием школы. Пусть уж все происходит на виду, меньше лишних домыслов. Села на скамейку и пригласила его сесть на соседнюю, стоявшую напротив. Если за ней наблюдают, незачем им сидеть рядом.

- Энцо, - начала она, - Зачем я вам? Ответьте, только честно.

- Белла... – начал было он, честно пытаясь придумать, что говорить, чтобы звучало правдой.

Но она не дала договорить.

- Потому что я знаю, с какой целью нанял меня господин Лешков на тот прием.

Энцо помрачнел. Не было смысла отрицать.

- И ты считаешь, что у меня не могло возникнуть к тебе чувств?! Даже если так и было?!

Лена взглянула на него открыто и сказала то, что думала:

- Возможно. Но ответьте мне честно, если бы изначальный замысел удался, как долго сохранились бы эти чувства?

- Не знаю?! – взмахнул руками он. – Мы ведь даже не попробовали! Ты меня упорно избегаешь!

- И не попробуем, Энцо.

- Почему? – вскинул голову он.

- Потому что я встречаюсь с Белецким, - ответила Лена, чтобы пресечь все поползновения с его стороны. – И у нас все серьезно.

Последовал еще один страстный монолог на итальянском, сопровождавшийся бешеной жестикуляцией. Потом Энцо поник головой и проговорил:

- Значит, я не ошибся. Этот волк сделал на тебя стойку сразу. И все-таки отбил мою добычу.

Лена даже фыркнула от подобной откровенности.

- Ему повезло. Так и скажи ему! Черт побери... Мне жаль, - Энцо грустно посмотрел на Лену, чуть скривил губы улыбкой, - Но мы же не станем врагами? Нет?

- Нет. Не станем. Но теперь я прошу тебя больше не искать встречи со мной.

- Хорошо. Ладно, белла, - проговорил он спустя минуту, вздохнул: – Мне остается только вернуться к вашему директору и заняться благотворительностью.

- Спасибо Энцо, - Елена подала ему руку.

Тот пожал ее с чувством, а она неожиданно улыбнулась и сказала:

- И прости. Ты был неподражаем. И неотразим. Просто не судьба.

- И ты прости, белла. И передай этому своему волку... Нет, я сам ему передам. Прощай.

Энцо пошел к зданию школы, а она еще некоторое время сидела на скамейке. Осознавая, что на нее пялился из окон весь коллектив, начиная с директора и заканчивая уборщицей. И вся охрана, которую к ней приставил Костя.

Кошмар. До чего публичной стала ее жизнь...

Лена вздохнула, предчувствуя, что вечером не избежать объяснений. Однако оправдываться ни в чем не собралась, винить себя ей было не за что.

***

С утра Белецкий был весь в делах, однако время, чтобы осуществить свою идею, выкроил. По его заданию почти весь подъезд того дома, где снимала квартиру Лена будет выкуплен в ближайшие дни. Потом в максимально короткие сроки...

Он как раз увлеченно обдумывал, что предпримет в максимально короткие сроки, вертя в руках декоративный канцелярский нож, которым он обычно вскрывал конверты, когда получил телефонный от Михаила.