И расцветает любовь - Татьяна Купор Страница 5

Осенью особенно ценится домашний уют и тепло. Ведь это время грустных стихов и ярких зонтов. Придя с холодной улицы домой, каждый стремится выпить чашечку ароматного напитка и скорее забраться под шерстяной плед. Недаром говорят, что у осени есть своя особая атмосфера, когда звук дождевых капель становится чудесной симфонией, а вечер, проведенный за чтением интересной книги или просмотром любимого фильма, превращается в настоящее удовольствие.

Жизнь Ангелины в эти дни была наполнена спешкой и суетой. О чашечке чая в уединении оставалось только мечтать. Ей по-прежнему доставались главные роли, с которыми она справлялась с блеском. Одна репетиция сменяла другую, а график выступлений становился совсем плотным. Но коллеги лишь завистливо вздыхали, глядя на успех Ангелины, и могли только тихо посмеиваться и ехидно перешептываться, заметив в зале Германа, неизменно приходившего на каждое выступление Лины.

— Ее верный пес опять сидит в зале! — шептали одни.

— Альберту это не понравится, — предрекали другие.

— Между ними явно что-то есть! — строили догадки третьи.

И Альберту действительно не нравились ее встречи с Германом. Он то и дело устраивал Ангелине сцены ревности и требовал объяснений. Злые языки каждый день доносили до него разные сплетни, одна выдумка была пикантнее другой, и Альберт сходил с ума, не зная, кому верить.

Изнурительные репетиции и выступления в театре отнимали слишком много времени и сил, поэтому они все никак не могли серьезно поговорить и высказать друг другу обиды. Но каково же было удивление Ангелины, когда Альберт в перерыве вручил ей ключ от своей квартиры и сказал:

— Нужно поговорить. Сегодня после репетиции приходи ко мне, все обсудим.

Это было сказано властным тоном, в котором слышалось скорее приказание, чем просьба.

— А как же твои родители?

Она на секунду представила их лица — надменные, холодные, и нервно накрутила на палец непослушный локон. Родители Альберта никогда не говорили ей гадостей. Но весь их вид всегда означал только одно: они не одобряют выбор сына. Ангелина слишком проста для него. Обычная девушка из провинциального городка. То, что она добилась успеха, это, конечно же, чистая случайность. Удача капризная штука. А вдруг завтра она больше не сможет так красиво исполнять свою партию? Что тогда? Нет, она не пара Альберту. Ангелина так и слышала голос его матери. Представляла, как недовольно она сводит брови на переносице и твердит ему изо дня в день одно и то же: «Она не пара тебе, не пара!»

— Они отдыхают в Италии, приедут не скоро, — бесстрастно бросил Альберт. — Сегодня вечером жду тебя дома.

Ангелина не решилась отказать.

Через несколько часов она с дико бьющимся сердцем уже стояла у двери его квартиры. Мысли метались в ее голове, одна страшнее другой: «Почему он назначил встречу именно здесь, у себя дома? Его тон не предвещал ничего хорошего, значит, разговор будет неприятным. И к чему эта таинственность? Мы могли бы поговорить в более оживленном месте. Он даже не подождал меня после репетиции, снова куда-то сорвался…»

Не решившись открыть замок самостоятельно, она нажала на кнопку звонка в надежде, что Альберт уже дома. Но ответа не последовало. Тогда она, чуть помешкав, дрожащими пальцами все же вставила ключ в замочную скважину и медленно его повернула. Квартира встретила ее пугающей тишиной.

Она сразу направилась в комнату Альберта. Репетиция давно закончилась, на улице сгущались сумерки, и он должен был уже вернуться домой. Но, видимо, задерживался. Словно в подтверждение ее мыслей в сумочке завибрировал телефон.

«Еду», — высветилось на экране сообщение от Альберта.

Немного постояв около порога, она решительно толкнула дверь, вошла и щелкнула выключателем. Мягкий, приглушенный свет словно дымка обволакивал обстановку, и Ангелина почувствовала внезапное спокойствие. «Все наладится, — подумала она. — Мы обязательно поймем друг друга».

Она ступила на мягкий ворсистый ковер и огляделась.

Комната была просторной и довольно большой. Сразу бросалась в глаза двуспальная кровать, за которой находилась гардеробная, закрытая стеклянными дверьми. Стены здесь были оформлены красивыми натуральными обоями с золотистой подложкой. Широкое окно скрывали темные портьеры. По углам комнаты размещались шкафчики для книг и разных мелочей. Недалеко от окна стоял миниатюрный журнальный столик и два небольших кресла.

Родители Альберта зарабатывали достаточно, чтобы обеспечить сыну комфортную жизнь. Но он все же предпочитал добиваться успеха самостоятельно, без их помощи. Тем более, для этого у него было все, что нужно: и талант, и амбиции. Ангелина очень ценила в нем упорство и работоспособность, поэтому прощала ему все капризы и колкости, списывая это на усталость и нехватку времени. Она терпеливо ждала, когда Альберт находился на гастролях за границей, и всегда искренне радовалась его успехам.

Ангелина устроилась в кресле и прикрыла глаза. Убаюкивающая атмосфера комнаты и полное уединение склоняли ко сну. А нервное напряжение, накопившееся за день, наконец, дало о себе знать. Ангелина моментально почувствовала усталость и постаралась освободить голову от ненужных мыслей.

Она вздрогнула, услышав, как хлопнула входная дверь. Машинально взглянув на часы, висевшие на стене, Лина ахнула. Прошло целых полчаса с момента ее прихода! Видимо, она все-таки задремала.

— Ты одна, без сопровождения? — с издевкой в голосе спросил вошедший в комнату Альберт. Он повесил пиджак на спинку кресла и сел напротив, — так, что в свете лампы она могла его лучше рассмотреть. Весь вид его говорил о том, что он чрезвычайно зол: гибкая рука с чуть заостренными пальцами без конца ерошила темные кудри, а лицо лоснилось от пота, и было таким красным, точно он несколько минут назад примчался из самой преисподней. На губах играла кривая усмешка, а взгляд был таким пронизывающим, словно он хотел залезть в самую душу и вывернуть ее наизнанку.

Ангелина невольно поежилась под этим взглядом, но не отвела глаз, а продолжила спокойно рассматривать его, делая вид, будто не замечает его состояния. Хотя ей и в самом деле было непонятно, почему ее женихтак зол. Она не сделала ничего предосудительного, и совсем не чувствовала вины.

— Без цветов сегодня? — наконец спросил Альберт, нервно застучав пальцами по столу. Его голос в тишине прозвучал так зловеще, словно он спрашивал о любовнике, спрятанном под кроватью неверной женой.

— Сегодня не было выступления. И цветов, соответственно, тоже.

— Ах, ну да. Я совсем забыл. Преданный поклонник встречает тебя исключительно после выступлений. А я-то думал, он и сегодня увязался за тобой.

— Хватит, — резко оборвала его Ангелина. — Я думала, мы поговорим спокойно, без издевок.

Она скользнула недоуменным взглядом по его плечам, напряженным то ли от злобы, то ли от нетерпения, по его расстегнутой рубашке, открывающей безупречный мощный торс, и наконец — на руки. Его пальцы не находили покоя. Они все время нервно подпрыгивали и бессильно опускались на стол, то сжимаясь в кулак, то отплясывая бешеный танец. Это нервное перестукивание ужасно раздражало ее, мешало собраться с мыслями, хаотично двигающимся в ее голове, не давало успокоить волну возмущения, которая окутывала ее все сильнее исильнее.