Бертран и Лола - Анжелик Барбера Страница 5

– По улице прошлась.

Он упер кулаки в бока.

– Я тоже люблю Сент-Катрин. Удобная, мирная, интересные магазины и магазинчики, хорошие бары… Обманчивый июньский свет… Симпатичные люди… Очень теплые. Приветливые.

Лола не отвечала – только смотрела, приподняв в улыбке уголки губ.

– Тебе встречались симпатичные люди?

– Конечно. Как и тебе в Нью-Йорке.

Он ждал продолжения, вопроса: «Что ты там делал?» – не дождался и рассказал, что летал на мальчишник к приятелю и остался на свадьбу.

– Глупая затея. Новобрачный заснул за столом. Я сделал отличные снимки. Черно-белые. Он на стуле. Она сидит рядом, в фате, положив голову ему на плечо. Выражение лица капризное. – Бертран почувствовал, что Лола живо представила себе эту картину, и признался, что видел Франка с сумкой на плече.

– Где он хоронит свою холостяцкую жизнь?

– В Ду ^[7].

– А подруги устраивают для тебя девичник в конце недели?

– Да.

Бертран встал.

– Завтра? В Париже? – Не дождавшись ответа, он повторил, не спрашивая, но утверждая: – Завтра в Париже. – Прошел мимо нее и направился через гостиную к двери в спальню. Она молча последовала за ним, оставляя следы босых ног на красных плитках пола.

– Мне было интересно, что тут упало с жутким грохотом, – признался он, подхватил с пола матрас и уложил на место. Собрал простыни и наволочки. Поставил на место столик, положил на него журналы и книги, так и не поинтересовавшись, почему все это опрокинулось. Потом высунулся из окна и посмотрел на небо. Лола Баратье, будущая мадам Милан, почувствовала, как качнулся пол, а в самом дальнем уголке живота пробудились бабочки. Бертран снова притянул ее взгляд.

– У нас есть шанс встретиться наверху.

Лола вынырнула на поверхность. Коснулась стены правой рукой.

– Шанс ничтожно мал.

– Но он есть. – Бертран замер перед открытым гардеробом.

Лола затаила дыхание, бабочки замерли в полете. Он заметил ее страх, увидел золотистый чехол и все остальное. Толкнул дверцу, сделал шаг в сторону.

– Я не сужу и не углубляюсь. Снимаю мир таким, каков он есть.

Он стоял перед ней – не слишком близко и не слишком далеко – и смотрел в упор:

– Совсем как ты на борту самолета.

– Только резоны у нас разные.

Бертран не шелохнулся.

– И в чем же?

– В моей профессии, – не спеша начала Лола, – я не придаю значения тому, что не важно. Мне кажется, фотограф поступает прямо противоположным образом, разве не так?

Он не ответил. Отступил на два шага и привалился к стене. Уставился на шестиугольные плитки и ломаные линии пола. Повторил очень тихо, проследив взглядом один из зигзагов:

– Ты не придаешь значения тому, что не важно, а я поступаю иначе. – Долго смотрел на нее, потом улыбнулся. Вообще-то в подобных обстоятельствах Бертран не стал бы долго рассуждать. Фотография ждать не может. Жизнь коротка, время бежит от людей – наверное, хочет оправдать свои дерзкие вызовы и обольщения, желания и поступки. Обычно молодой человек не мучился вопросами – тем более такими, – но сейчас следовал за ломаными линиями, и Лола вдруг спросила:

– Что для тебя по-настоящему важно?

Взгляд Бертрана замер на точке, в которой перекрестились две темно-серые линии. Он уже слышал этот вопрос? От Дафны? Нет, конечно нет. От матери? От отца? От брата? От одного из преподавателей? Никто о таком не спрашивал.

– Четыре вещи я люблю безоговорочно: Африку, сладкие апельсины, три-четыре часа сна в удобной постели и мою свободу.

Бертран хотел было добавить: «Иногда мне кажется, что я умру один-одинешенек на «Черном» континенте…» – но «споткнулся» о слова. А.О.Л.Л. ЛОЛА. Он посмотрел на нее. Увидел разделявшие их сантиметры, превратившиеся в мост. Она улыбается украдкой, потому что видит его. Поправляет волосы и спрашивает почти сурово: «Серьезно?» Соски вздрогнули под майкой, но Бертран смотрит только на две непослушные пряди, снова выбившиеся из прически. На бесконечно глубокое небо, готовое принять их в объятия. «Моя работа. Путешествовать по миру, искать красоту и удивляться».

– Мгновение…

Молодая женщина продемонстрировала выдержку, задав ехидный вопрос:

– Может, Дафна именно за это тебя и любит?

– Ну нет, она хочет одного – заставить меня делать то, что кажется правильным ей. – Он помолчал и добавил: – Дафна не такая, как ты.

Лола хотела крикнуть: «Убирайся!» – и не хотела этого. Бертран ни о чем не думал, просто смотрел. Сейчас. Сейчас. Он схватил ее за руку, потащил к зеркалу, висевшему слева от входной двери, встал сзади, обхватил за плечи, и она не отшатнулась. Они пересекли мост, ну, не мост – коридор, но оба осознали, какую дистанцию преодолели вместе. Его холодные ладони скользнули вниз по ее рукам и обожгли кожу. Их пальцы переплелись – ледяные, как у людей, застрявших в снежной буре.

– Уходи.

Бертран не сдвинулся с места. Лола обернулась и крикнула:

– Убирайся!