Возвращение герцога - Барбара Картленд Страница 5

«Дэвид сумеет навести здесь порядок», — надеялась сначала Айлин.

Но когда Дэвид погиб, а отец от горя повредился умом, девушка с отчаянием поняла, что единственным, кто сможет обустроить их владения, станет следующий герцог.

Порядок, согласно которому никакое имущество в имении не могло быть отчуждаемо, существовал для того, чтобы сохранить имение для всех последующих поколений, и Айлин признавала правомерность этого порядка.

С портретов на нее смотрели представители рода Бери, многие века игравшие далеко не последние роли в истории Англии.

Казалось, они молчаливо настаивают на продолжении их династии и требуют, чтобы все, что было привнесено в дом ими или их предками, оставалось нетронутым.

— Как бы я хотел как-то помочь вам, леди Айлин, — с искренним сочувствием проговорил мистер Уиккер.

— Я… справлюсь, — заверила его девушка.

И в то же время все внутри нее протестовало против жестокости отца, по сути, лишившего ее наследства.

Ведь он мог завещать ей ежегодную ренту в несколько сотен фунтов или просто сколько-нибудь значительную сумму, и новый герцог не стал бы это оспаривать.

Но то, что отец, словно издеваясь, оставил ей в наследство нечто вроде сказочного клада, спрятанного, неведомо где, — с этим Айлин никак не могла смириться.

Она чувствовала, что, стоит ей остаться одной, она разрыдается.

— Я справлюсь, — повторила девушка, стараясь убедить в этом скорее себя, чем мистера Уиккера.

И вдруг, подавив желание расплакаться, Айлин тихо воскликнула:

— Мистер Уиккер! Я, кажется, придумала…

— Что же?

— Я останусь здесь, но, когда новый герцог приедет, он не узнает, кто я на самом деле!

Мистер Уиккер озадаченно смотрел на нее.

— Что вы хотите сказать?..

— Мне нужно зарабатывать себе на жизнь.

Вы согласны?

— Я уже говорил вам, леди Айлин, что это невозможно.

— Согласитесь, что в последнее время я выполняла разные обязанности, которые раньше, еще при жизни дедушки, были распределены между многими людьми.

— Не понимаю…

— Слушайте! Здесь были библиотекарь и хранитель библиотеки. Размер их жалованья можно легко узнать из бухгалтерских книг того времени. Здесь был управляющий, да не один, а двое, в обязанности которых входило присматривать за имением. Еще была экономка. Помню, она вечно ходила в черном шелковом платье, гремя связкой ключей на поясе. А под ее началом находились многочисленные горничные, и им тоже платили какие-то деньги.

Айлин перевела дыхание и продолжила:

— У дедушки был личный секретарь. Он ведал его корреспонденцией, которая, по словам мамы, была довольно обширной, в основном благодаря множеству billets-doux [7]Дедушка ведь был весьма привлекательным мужчиной.

Поверенный рассмеялся:

— Это правда! От своего отца я часто слышал, что он в жизни не встречал мужчины, красивее герцога.

— Но это еще не все. Просматривая весьма обстоятельные записи его секретаря, я узнала, что в доме имелся дворецкий и две швеи, из которых одна занималась исключительно ремонтом занавесей и мебельной обивки.

Айлин остановилась, затем, улыбнувшись, развела руками:

— И вот обязанности всех этих людей и выполняла последнее время я одна.

Мистер Уиккер смотрел на девушку, не понимая, к чему она клонит.

— Я думаю, герцог, воротясь домой, поймет, что не сможет обойтись без моей помощи, по крайней мере до тех пор, пока не наберет весь штат прислуги. Все, чем вы можете мне помочь, так это поклясться честью, что не выдадите моего происхождения. А я постараюсь убедить мистера и миссис Берд делать все так, как я попрошу.

— Это невозможно! — в ужасе произнес мистер Уиккер.

— Настолько невозможно, что обязательно совершится! Неужели вы не видите, что это поможет мне избежать унижения! И даже если герцог захочет избавиться от меня, то, будучи джентльменом, он, по крайней мере, будет вынужден выплатить мне компенсацию за все проведенные здесь годы.

Она немного помолчала и затем медленно произнесла:

— Даже если он так скуп, как говорил папа, он заплатит мне хотя бы за год. Все-таки лучше, чем ничего!

— Вы не можете так поступить! — возразил мистер Уиккер.

— И могу, и поступлю! Я люблю аббатство и, конечно, хочу здесь остаться, но я вовсе не собираюсь стоять с протянутой рукой, когда герцог переступит порог своего нового дома. Я постараюсь убедить его, что он не сумеет обойтись без моих услуг. Надеюсь, он и сам скоро это поймет.

— Но, леди Айлин, — взмолился мистер Уиккер, — вы не можете оставаться здесь одна, без компаньонки!

Айлин рассмеялась.

— Той, кто я есть на самом деле, было бы действительно непристойно жить одной в доме своего кузена. А простую служанку он и не заметит, разве что понадобится отдать какие-нибудь распоряжения. А это меня вполне устраивает.

Мистер Уиккер посмотрел на нее и подумал, что вряд ли найдется мужчина, которому удастся не заметить подобную красавицу.

С выражением озабоченности он произнес:

— Пожалуйста, леди Айлин, послушайте!

Вам нельзя делать то, что вы задумали! Будьте благоразумны, расскажите герцогу о себе! Тогда у вас появится компаньонка.

— Я не понимаю, отчего это так волнует вас.

Мистер Уиккер видел как невинна и неопытна была Айлин, но он никак не мог облечь свои мысли в слова.

Потом он сказал себе, что новый герцог навряд ли относится к мужчинам, которые заинтересуются «простой служанкой».

И тут же припомнил истории о знатных господах, которые преследовали беззащитных гувернанток, или соблазняли деревенских девушек, а те, по глупости, считали их ухаживания лестными знаками внимания со стороны аристократов.

Никто лучше него не ведал, насколько неискушенной осталась Айлин, которая провела в невольном отшельничестве свою юность и раннюю молодость.

Продолжая размышлять об этом, вслух он произнес:

— Нет повода подозревать герцога в том, что он не джентльмен. По крайней мере, как представитель рода Бери, он чрезвычайно знатного происхождения.

Айлин улыбнулась.

— Если верить истории, Бери были разные, и некоторые из них совершали отвратительные поступки! Но, как вы говорите, нам остается лишь надеяться на то, что новый герцог не из таких, хотя папа всегда пытался убедить меня в том, что он настоящий дьявол!

Мистер Уиккер в ужасе воздел руки.